Господину Варку такая просьба очень не понравилась, и в предложенную чашку он налил как можно меньше джина.

— Ну что за милый человек! — ухмыляясь, сказал адвокат. — Такой компанейский, полный веселья!

— Веселье мое — выпивка ваша! — ответствовал Иаков, прихлебывая кашу.

— Какое остроумие! — фыркнул Варк, хлопнув себя по коленям. — Лучше «Панча».

— Джин да каша — пища наша! — объявил господин Дикс, воодушевленный похвалой.

— Хе‑хе! Сдохну от смеха! В театре за деньги меня веселили хуже.

— Дурак! — проворчал Иаков, взяв в руки каминные щипцы. — Не надо было платить‑то. А теперь убирайся! Я собираюсь потушить огонь. Не хочу и дальше жечь дорогой уголь, чтобы тебя согревать. Да и свеча больше чем наполовину сгорела! — негодующе закончил он.

— Иду, иду… — проворчал темноволосый адвокат, сунув бутылку в карман. — Но как обидно покидать приятную компанию!

— Хватит болтать ерунду, чернильная душа! Мой сын еще не отозвался на объявление?

— Мне кажется, что сын господина Дикса не спешит утешить своего опечаленного родителя, — ответил адвокат. — Ох уж эти жестокосердные отпрыски!

— Тут ты прав, дружище! — нахмурившись, пробормотал Иаков. — Джимми оставил меня умирать в одиночестве, будь он проклят!

— Тогда зачем вы завещали ему все свои деньги? — спросил Варк, теперь заговорив от первого лица, как делал всякий раз, стоило разговору свернуть на деловые рельсы.

— Как это зачем, дурак? Затем, что он сын Агари, плохой сын хорошей матери.

— Агарь Стэнли — ваша жена… Ваша жена‑цыганка? Так, господин Дикс?

Иаков кивнул:

— Чистокровная цыганка. Я встретил ее, когда был коновалом.

— Коновал, бродячий торговец! — хныкнул Варк. — Какой острый ум у этого человека!

— Она приехала со мной в Лондон, когда я решил здесь обосноваться, — продолжил Иаков, не обратив внимания на замечание гостя. — И город убил ее. Она не могла дышать среди кирпичей и известкового раствора после свободного воздуха дорог. Бедная покойная бедняжка! И она оставила мне Джимми — Джимми, который меня оставил.

— Какой простор для воображения… — начал было Варк, но, по яростному взгляду Иакова поняв, что комплименты его покойной жене не будут хорошо приняты, изменил тон. — Он растратит ваши деньги, господин Дикс.

— И пускай! Агарь умерла, а когда я умру… Пусть делает что хочет.

— Но, мой щедрый друг, если бы вы наделили меня бо́льшими полномочиями в роли своего душеприказчика…

— Ты бы сам прибрал мои деньги, — иронически перебил Дикс. — Думаешь, я этого не знаю, ты, акула! Твоя обязанность — передать имущество Джимми согласно закону. Я же тебе плачу.

— Но платите так мало! — проскулил Варк, поднимаясь. — Если у вас…

В этот момент кто‑то громко постучал в дверь лавки, и оба злодея, всегда опасавшиеся полиции, уставились друг на друга, на мгновение замерев от ужаса. Потом Варк, всегда заботившийся о собственной шкуре, схватил свою шляпу и поспешил к задней двери, собираясь под покровом тумана вернуться домой так, чтобы никто не увидел его и не задал никаких вопросов. Он исчез, словно призрак, оставив Иакова одного, а в дверь постучали снова.

— Неужели пилеры! — пробормотал старик, доставая пистолет из шкафа. — Но, может, и воры.