— Впрочем, не переживай. У тех осман, которые о собственных невольниках и мечтать не могут, не так уж много шансов пострадать в этой войне. В нищих крестьянских халупах или городских трущобах взять все равно нечего, да и низкосортным живым товаром летучие корабли забивать никто не станет, так что под удар попадут только беи, ну или как там называется восточная знать. А еще — не хочешь воевать с мирными жителями, так не воюй. Уверена нам и слова никто не скажет, если после уничтожения всех вражеских вооруженных солдат мы будем отдыхать или штурмовать лишь хорошо защищенные поместья аристократов, которых и ограбить можно, и покарать за былые грехи, уложив труп рабовладельца поверх целого кладбища померших от истощения жертв менталистики.
— Как-то это отдает лицемерием, сражаться исключительно с вражескими солдатами, изо всех сил закрывая глаза на то, что рядом творят с мирными жителями наши коллеги, — тяжело вздохнул Олег, но возразить жене ему по большому счету было нечего. Мало-мальски крупные предприятия осман были печально известны на весь мир отвратительными условиями труда, высокой смертностью и широким применением ментальных подчиняющих воздействий. От грубой промывки мозгов, заставляющей работать, невзирая на голод, боль и плохую гигиену, невольники быстро превращались в полных безумцев, но это особо никого не волновало. Как правило, раб раньше подыхал от истощения, чем ехал крышей в достаточной мере, чтобы больше не бояться побоев, разбить в приступе помешательства свою голову о камни или забыть, как пользоваться лопатой. Свежие порции людей могли бы требоваться чаще разве только в ресторан национальной кухни каких-нибудь дикарей-каннибалов или концлагерь.
— Как-то ты пытаешься быть святее церковного паладина, сдуру надававшего кучу обетов и теперь не способного даже кошке на хвост случайно наступить, чтобы не провиниться перед богом. — Фыркнула Анжела. — Ладно-ладно, не морщись, к твоеим заскокам я давно уже привыкла и нахожу их где-то даже полезными…Скажи лучше, ты не находишь в том, что здесь творится, ничего странного и подозрительного?
— Нахожу, еще как нахожу, — согласился Олег, скользя взглядом по летучим кораблям, которых перед Стяжинском насчитывалось почти четыре сотни…Да только большая их часть являлась маломерками, и на фоне некоторых конструкций «котята» выглядели по крайней мере молодыми задиристыми львами! Они, по крайней мере, не рассыпались от старости, не пестрели заплатами и имели нормальную артиллерию! Для ответного похода Савва и его люди за минувшее лето собрали, похоже, все что только могли, включая стоявшую по охотничьим сараям рухлядь времен Первой Мировой, обломки от недавних сражений, которые кое-как собрали вместе из кусков при помощи магии, сварки, клея, веревок и чуть ли не синей изоленты, а также зарубежный хлам, до недавнего времени наверняка считающийся владельцами неликвидным активом. Летательные аппараты с грубо затертыми, но все еще просматривающими гербами прежних владельцев и остатками государственной символики Китая, Японии или Англии составляли больше половины от всего представленного парка машин! Да прямо напротив «Тигрицы» стоял пяток явно китайских скорлупок, несущих следы многократного ремонта и оснащенных вместо пушек большими арбалетами. А те корабли, которые более-менее соответствовал габаритам эрзац-крейсера, в большинстве своем являлись деревянными грузовозами, явно мобилизованными у каких-то торговцев. — Здесь у нас подобрался крайне странный и подозрительный состав авиации, наводящий на не слишком веселые мысли. Сил собранно откровенно недостаточно для вторжения на территорию другой мировой сверхдержавы, пусть даже дважды проигрывавшей генеральные сражения и фактически потерявшей свою столицу, ибо от руин Стамбула, где нет ни знающей свое дело верхушки государственного аппарата, ни складов, ни мастерских, ни являющихся государством в государстве поместий высшей аристократии, толку маловато будет. |