Дмитрий Вересов. Дальний берег Нила
Нам целый мир – чужбина… А. С. Пушкин
Глава первая
Поезд по вертикали, самолет в параллельный мир (1982)
– Место номер тринадцать, – буркнул проводник с фиолетовым лицом, пахнув устойчивым перегаром.
– Какой-то ты, папаша, не экспортный… – бормотал Нил, втягивая багаж в узкий коридор вагона. – Один… Два и три… Четыре и пять. Место номер тринадцать, говоришь?.. Ну да ничего, я не суеверный… Хотя, конечно, до Парижа лучше не на тринадцатом месте ехать…
Купе поразило чистотой и необычностью. Вместо привычных четырех было только две полки – одна над другой, в углу справа столик и рядом откидной стул. Нил переоделся, закинул вещи на багажную полку и посмотрел на часы. До отхода оставалось три минуты. Вот бы никто не заявился на свободное местечко! В одиночестве до самого Парижа – не благодать ли? До вокзала он тоже добирался один – когда узнал, что у матушки восьмого спектакль в Киеве, нарочно взял билет на девятое. Огорчение по поводу того, что никак не сможет проводить единственного сыночка в последний, практически, путь, она отыграла убедительно – но только не для него, он-то знал все ее актерские уловки. Друзьям ничего не сказал – не хотел, чтобы они видели его в обществе… сослуживцев. А у последних, слава богу, хватило ума не засвечиваться на вокзале… Как сказал поэт: «Man is alone, and he dies more alone» – живешь, мол, в одиночку, а помираешь тем более. Ну и замечательно… Сейчас колесики начнут отстукивать мгновения маленькой, но вполне всамделишной смерти прежнего Нила. И прежнего мира. И явления Нила нового, долженствующего народиться в процессе сложного взаимодействия с миром, существующим покамест сугубо теоретически… Можно сказать, с миром иным… «Вы ушли, как говорится, в мир иной…» – ни к селу ни к городу вылезли вдруг строки Маяковского. «Сделать жизнь значительно трудней…» – поучал певец кипяченой воды, а не прошло и шести лет, как сам отчалил тем же маршрутом… «Негоже, Сережа, Володя, негоже», – отозвалась на это из того же Парижа, кстати, Марина Ивановна. Финал известен… Нет, не проявили товарищи поэты должной стойкости, лишили Родину перспективного расстрельного материала… Говорят, под Большим Домом была устроена мельница, которая перемалывала тела расстрелянных и умученных, а потом кровавое крошево по специальному каналу смывалось в Неву. Интересно, так ли это, и уцелела ли та мельница до наших дней? Жаль, спросить не успел… Нет, конечно, пресловутый мир иной, частичкой которого очень скоро предстояло стать и Нилу, отнюдь не казался ему апофеозом разумных начал – человек, он везде человек, животное злобное, агрессивное, плохо обучаемое, но легко внушаемое. Однако же мир иной, переболев тяжким бредом великих революций и мировых войн, похоже, выработал систему жизнеустройства, где не требуются массовые человеческие жертвоприношения; где ум, талант, порядочность и чувство собственного достоинства не превращают человека в изгоя, а право на жизнь, свободу и собственность не есть лишь жалкая подачка тем, кто изначально отрекся от этого права. А потому даже самое комфортабельное вхождение в этот мир потребует капитального нравственного ремонта… В любом случае будущее не сулит легких путей, много, слишком много неизвестных в предложенном насильно уравнении, но решать придется все самому…
* * * Уже к одиннадцати утра термометр на кухонном окне показывал нереальный для середины октября двадцать один градус, «очко» со знаком плюс, по словам ученых – максимально комфортную для человека температуру. |
