За кустами, за пологой дюною, и в самом деле виднелся остов дикарского дома, похожий на обглоданного кита. И внутри него и снаружи, гомоня, рылись в многочисленных отбросах птицы – бакланы и чайки.

Кудеяр Ручеек споткнулся о какой-то камень… оказавшийся расколотым человеческим черепом… выругался, размашисто перекрестясь. Все давно знали, что любимое лакомство менквов – мозг.

– Своих пожрали, упыри чертовы, – зло прищурился Семенко Волк. – Эх, не удалось никого прибить-то… Ну да, Бог даст, удастся еще.

Опомнившийся Силантий поспешно выставил караульного – Ухтымку… правда, тут же заменил его на Маюни, казак-то все ж был посильней остяка – а работы впереди предстояло много.

В голубовато-белесом, тронутом длинными перистыми облаками небе сверкало два солнце – родное, ласковое – и пылающие, яростное – колдовское, некогда зажженное могущественными предками нынешних сир-тя. С моря дул прохладный ветер, а вдали, в земле колдунов, синей дымкой тянулись густые леса.

Казаки провозились почти до полудня: пока разобрали остов, отобрали бивни один к одному, пока перетащили – тяжелы, собаки! Однако своя ноша не тянет, а Силантий Андреев и не скрывал своей радости – на этот раз, похоже, все обошлось без приключений, без лишней крови.

– Чего ж это людоеды кости с собой не забрали? – Скинув бивень наземь, Ухтымка поплевал на руки. – Шкуру, вон, унесли.

– Шкуру-то – понятно, не тяжела. – Напарник Ухтымки, Кудеяр Ручеек, присел на бивень. – А бивни таскать людоедам лениво. На новом месте, чай, сыщут… не товлыжьи, так моржовые – рыбий зуб.

– Небо! – вдруг гортанно выкрикнул Маюни.

Казаки, побросав бивни, дружно попадали наземь, затаились – вдалеке, над лесом, вдруг появился летучий дракон с кожистыми крыльями и вытянутой зубастой пастью, характерный облик которого казаки давно уже узнавали издалека, вовсе не путая с птицей. Верхом на таком драконе вполне мог оказаться всадник сир-тя – соглядатай, разведчик. Правда, отсюда его – за дальностию – видно не было, но…

Силантий выхватил зрительную трубу, приложился…

– Есть! Есть всадник… А вот и еще один… И вон. Трое! Далеко, мысли наши пока не услышат.

– Сюда летят?

– Нет, – присмотревшись, десятник отрицательно качнул головой. – Там над лесом и кружат. Туда и товлынги шли, а за ними – людоеды.

Распластавшийся во мху Кудеяр Ручеек вскинул голову:

– Думаешь, дядюшка, это колдуны дикарей согнали?

– Скорее всего, – поднимаясь на ноги, задумчиво кивнул Андреев. – Видать, строить что-то замыслили, бревна таскать – рабочая сила понадобилась.

– А не на острог ли напасть собираются? Воинов собирают.

Силантий повел плечом:

– Может, и так. Ничо – атаману обо всем доложим. Ну! Почто разлеглися-то, яко коты морские? А ну, вставайте – поскорей бивни перетаскаем, поскорее дома будем.

– А вот это, дядюшка, верно!

Новый, возникший совсем недавно острог казаки выстроили на острове примерно в версте от старого, располагавшегося в устье реки и разрушенного колдунами. Строили на совесть, заполняя сделанные из бревен клети песком и камнями, такие стены не смог бы пробить ни один трехрог, ни один яйцеголовый бронник, разве что башку себе проломили бы, гонимые под стены злой волею колдунов. Да и добраться еще надобно до острога – а водица холодная, мерзких ящеров в нее и колдовством загнать трудно, да и недолго тут выдержат теплолюбивые твари – вымерзнут, сдохнут. Иное дело – мохнатые дикари – менквы.