—   Нет, не скажи... Как он ему одним изящным дви­жением глотку перерезал! Мы ж и ахнуть не успели, а он уже подвесил барашка на дерево и мигом спустил с него шкуру! Вот где настоящие артисты! Мастера! А барашек тот уже полностью «раздетый», а все еще ножками сучит, а? Помнишь?

—  Ты просто садист какой-то, Вячеслав Иванович, — нахмурился Турецкий, старательно изображая, как ему неприятно это воспоминание.

—   Да барашек — что? Я сейчас о другом подумал. Вот сегодня утром допрашивал я Прапорщика, ну Леху Солдатенкова. Ты знаешь, я рассказывал. Ну и коснулись областного СИЗО — не здесь же этих бандюков содер­жать! Тут они, считай, у себя дома. Короче, заговорили про контингент. Он и сказал, что в последнее время в области появилось много чеченцев. Якобы они захотели прибрать тут кое-что к своим рукам, а им крепко дали по этим самым... шаловливым ручонкам. Вот я и думаю, что этого, — он небрежно кивнул на Малохоева, — можно будет к ним подсадить. В камеру. Ну предварительно, конечно, объяснив, кто он и чего в Чечне делал. Вот му­сульманам праздник будет! Как полагаешь?

—  Вообще-то незаконно это, Слава.

—   А при чем здесь закон? Интересное дело! Девчон­ку подвергнуть групповому изнасилованию — это закон­но?! А перепутать случайно камеры — незаконно? Ты о чем говоришь?..

И тут произошло неожиданное. У Малохоева вдруг что-то словно забурлило в горле, он побагровел, отки­нул голову, закатил глаза и грохнулся вместе со стулом на пол.

Турецкий с Грязновым переглянулись, потом Алек­сандр Борисович положил пальцы на его пульс на шее, прислушался к задержанному дыханию и подмигнул Вя­чеславу Ивановичу.

—  Симулирует? — спросил Грязнов.

—   А то как же, — подтвердил Турецкий.

Вячеслав Иванович резко ткнул носком ботинка Малохоеву под нижнее ребро. Тот вздрогнул и часто зады­шал, задвигал нижней челюстью. При этом изо рта его появились пузырьки пены.

—  Ну-ка, Саня, давай его перевернем!

Они ухватили лежащего за руки и за ноги и переки­нули со спины на живот. Грязнов коротким рубящим уда­ром ребра ладони врезал Малохоеву по загривку. Тот слов­но поперхнулся и выронил изо рта обслюнявленный ма­ленький обмылок.

—   Поднимайся, козел, — презрительно сказал Грязнов, — даже симулировать путем не научился! Быстро! А то добавлю! — И уже занес ногу для следующего удара — в промежность.

Сразу почувствовав опасность, сержант стал, кряхтя и постанывая, подниматься, снова уселся на стул, кото­рый сам же и поднял. И все это он проделал с видом пол­ностью обессиленного человека, с невероятным трудом превозмогавшего свою немощь.

—   Спасибо, Александр Борисович, — сказал Гряз­нов, — ты очень нам помог установить истину.

—   У меня есть встречная просьба к тебе, Вячеслав Иванович. Попроси его, чтобы он составил нам полный список сотрудников милиции, которые принимали учас­тие вместе с ним в издевательствах над задержанными людьми. И особо отметил тех, кто насиловал женщин, задержанных на митинге, а потом и после зачистки в За­водском районе. Там ведь не только омоновцы в масках были, я знаю. Да у меня и показания пострадавших име­ются. Поэтому ему, — Турецкий ткнул пальцем в сторо­ну Малохоева, — выгодней всего сообщить нам правду, это ему, вполне вероятно, отчасти зачтется при оконча­тельном решении его судьбы.

Турецкий вышел, а Грязнов наклонился к Малохоеву:

— Ты все понял, Степан? Затырин твой пока под до­машним арестом и подпиской о невыезде, но мы добь­емся того, что он сядет. И сядет основательно. Командир ОМОНа Умаров в настоящее время кинулся в бега — та­ковы официальные сведения, от генерала Седлецкого.