И уже через полчаса, опередив гостей, экипаж Турец­кого мягко въехал в густые, правда поредевшие по осе­ни, заросли какого-то высокого кустарника возле кре­постной стены, окружавшей мэрский замок, и затаился там. Филипп направил в нужную сторону антенну, уста­новленную на крыше автомобиля, и включил передат­чик, который должен был транслировать «высокое сове­щание».

В доме шли какие-то незначительные разговоры. Ту­рецкий узнал один из голосов — он принадлежал мэру. Остальные были неизвестны. О деле не произносилось ни слова.

—    Прибыли, командир, — доложил по-военному Филипп, вернувшийся от развилки, где асфальтовая до­рога поворачивала к воротам усадьбы Гузикова. — Но мы едва избежали прокола: этот гад сменил пиджак. Так что, о чем они беседовали в машине между собой, остается пока неизвестным.

—  Почему — пока?

—   А потому что они наверняка все теперь повторят этому Гузке. Вот и узнаем, к чему пришли бойцы неви­димого фронта.

—   Какие они бойцы, Филя! Шелупонь одна... Я вот сегодня был действительно у бойцов...

—  И как?

—   Убедился, во всяком случае, только в одном. Их все эти заморочки местного значения фактически не инте­ресуют. Они не одобряют действий городских властей, они, возможно, все про них знают. Но отсеивают для себя лишь то, что может соответствовать их собственной глав­ной линии. А остальное... Вот, говорят, это безобразие, что они натворили. И что? И все.

—   А в чем главное, сказали?

—  Ну да, станут, как же! Главное у них, точнее, одно из главных, надо полагать, ближайшие губернаторские выборы. И они явно уже имеют своего кандидата, воз­можно согласованного наверху. Поэтому и не шибко вол­нуются за исход кампании.

—   А нам хотят помочь?

—    Не-а, как ты любишь говорить. Показали кое-что, но исключительно для общей информации. Хотя в кон­це меня предупредили, что эта фактура может неожидан­но всплыть в качестве убийственного компромата. Но мы ж не собираемся здесь сидеть до их выборов! На хрен нам это нужно? Мы свое дело сделаем и уедем. Возьмем их за горло, создадим крепкую следовательскую бригаду, ну и пусть себе мотают. А я доложу наверх, и пусть уже там решают как хотят.

—   Да, в общем-то делать тут особо нечего...

—  И я уже так думаю... У Юрки-то что?

—   О-о! Там материалов выше сельсовета. А ментовка сейчас напугана, но не до такой степени, чтобы потерять ориентацию. И как только они сообразят, от кого исхо­дит для них основная опасность, тут и... Стоп! Внима­ние...

Из динамика донеслись громкие голоса.

—  Ну что у вас опять, едрена мать?! — Это неприяз­ненный голос мэра.

—   По мелочам, Савелий Тарасович, мы вас не беспо­коим... обычно. А сейчас начинает складываться непред­сказуемая ситуация... — Это говорил прокурор.

—     Вот, блин, все через задницу!.. Ну пошли погово­рим... Вы как, аккуратно? Этого... как они говорят, «хво­ста» не привезли?

—   Да какой «хвост» в это время? Темно же...

—  Ну рассказывайте.

—   Давай сначала ты, Антоша, — сказал прокурор.

—   Был у меня недавно, в середине дня, этот Турец­кий. Я думаю, чего его нелегкая принесла? Оказалось, он по «автомобильному делу», — тонким голосом начал судья Слепнев.

—   А на хрен оно ему? — сердито спросил мэр. — И вообще, какое отношение он имеет к этому давно зак­рытому балагану?

—   Прекращенному производством, — подсказал про­курор.