— Вы не знаете людей, баронесса! — с чувством пробормотал Бриан. — Моё искусство нужно Вам, потому что Вы его понимаете, потому что я научил Вас понимать, потому что Вы умны, а они… Свиньи, погрязшие в распутстве и пьянстве, могут ли они что-нибудь понимать в поэзии?!

— Хорошо, тогда наймитесь в солдаты.

— Жанна, как Вы можете! Эти солдафоны и я? Мои руки привыкли перебирать струны, они не для грязной работы.

— С каких это пор служение долгу предков стало грязной работой? — нахмурилась баронесса. — Я гордилась бы Вашими подвигами и, быть может, дала Вам рукав от платья, чтобы Вы повязали его на руку.

— О, дайте мне его сейчас! — взмолился Бриан, молитвенно прижав руки к груди.

— Не заслужили. Говоря о своей любви, Вы так и не удосужились её доказать. Ну же, Бриан, ради меня, поезжайте в Вустер и покройте своё имя славой. Вы разбогатеете, вернётесь ко мне, попросите моей руки…

Бриану её идея не понравилась. Она ждала ответа, но он упорно молчал. Служить кому бы то ни было ему не хотелось. Одно дело прельстить неискушенную в любви хорошенькую девушку, изредка ради неё приезжать послушать мессу в чужую церковь, где она одарила бы его мимолетным взглядом, во время еще более редких и коротких встреч с упоением купаться в лучах восхищения, с которым она внимает его посредственным творениям, а совсем другое — взяться ради неё за трудное ремесло воина. Да, сначала она ему нравилась, особенно на расстоянии, но потом он пресытился этой «дальней любовью» и отвечал на её весточки только потому, что думал выгодно жениться… Но потом он подумал, что с годами девичья красота блекнет, а жену с сопливыми детьми на руках нужно содержать — а на что содержать? Наведя справки, Бриан понял, что барон ни за что не выдаст за него свою дочь, а, поженись они тайно, лишит ее наследства, и уже не так охотно сам стремился с ней увидеться.

— Да любите ли Вы меня, Бриан? — Жанна в задумчивости остановилась.

— Люблю ли я Вас, прекраснейшая из смертных? Ни один человек не любил так, как люблю Вас я! Вы для меня солнце и звёзды, та путеводная звезда, что помогает мореходу не сбиться с пути… — Бриан говорил страстно и, казалось, искренне. Поддавшись минутному порыву, он упал перед ней на колени. — Вы моя повелительница, я Ваш вечный раб!

— А у раба дырка на плаще, — хихикнула девушка. — Не позорьтесь, купите новый.

— Опять деньги! Это суета сует, а наша любовь…

— И всё же Вам нужно как-то устроиться в жизни. Думаю, Вустер — самое верное решение. Ваш отец, несомненно, одобрит Ваш выбор и даст Вам необходимые рекомендации.

— Я не поеду в Вустер, — пробормотал Бриан. — Я стану всеобщим посмешищем, ведь всё, что я умею, — это слагать канцоны.

— Но как же… — опешила баронесса. — Бриан, вспомните, как Вы рассказывали мне о том, как все хвалили Ваше мастерство. Даже Ваш отец признал, что был посрамлён в стрельбе из лука. Отбросьте скромность, не Вы ли в одиночку справились с тремя злодеями, напавшими на Вас, когда Вы ехали ко мне? Вы тогда опоздали, я очень сердилась…

— Я солгал Вам. Я самый худший из стрелков во всей округе. — Молодой человек покраснел и опустил глаза.

— Тогда нам не о чем разговаривать. Ложь и любовь — понятия не совместимые.

Презрительно поджав губы, Жанна зашагала прочь.