Девушка побледнела и судорожно вцепилась пальцами в край стола.

— Что с тобой? — испуганно спросил барон, заметив её бледность. — Уж не заболела ли ты?

— Нет, отец. Здесь мало воздуха, мне душно. Я посижу немного у себя?

Получив разрешение, она поднялась к себе и легла. Её всю трясло, а в голове пульсировала одна и та же мысль о том, что через неделю или две всё будет кончено.

— На Преображение они объявят о моей помолвке, — прошептала баронесса и с безысходным отчаяньем добавила: — А я должна сидеть и терпеливо ждать этого дня, не в силах помешать им!

— Впрочем, — задумалась она, — если сегодня же послать весточку Мелиссе, то, если Бог будет милостив ко мне, она приедет и придумает, как хоть ненадолго оттянуть миг моей смерти.

Было уже за полдень. Жанна, с трепетом ожидавшая приказа отца одеться во всё лучшее, в который раз с нетерпением посматривала на дорогу. Конечно, ей хотелось увидеть там не графа. Сердце радостно вздрогнуло при виде подъезжающей к замку баронессы Гвуиллит. Она подобрала юбки и со всех ног бросилась ей навстречу.

С Мелиссой Гвуиллит, или, на валлийский манер, Мелисандрой ап Гилмур, — тёмноволосой кареглазой девушкой, года на два старше Жанны — баронесса Уоршел познакомилась вскоре после смерти матери, когда отец, уехав из Уорша по делам, на время отдал ее под опеку сестер из ближайшего женского монастыря. Они вместе учились вязанию, вышиванию, ткачеству, ведению хозяйства и основам закона Божьего.

Владения отца Мелиссы, Гилмура Гвуиллита, находились западнее Шрусбери, частично посреди бедленда, который он сдавал внаём лизгольерам; так что виделись они не часто. Барон Гвуиллит (английский титул он получил относительно недавно, до этого вполне обходясь без него) был валлийцем, но валлийцем, давно породнившимся с английскими маркграфами и в своё время тайно принявшим власть английской короны. Живя у самого рва Оффы, он, благодаря своим деньгам, пользовался любовью у английских соседей и был желанным гостем в их домах. Считавшийся немного чудаковатым, Гвуиллит не спешил с замужеством дочери, богатейшей невесты в округе, и до поры позволял ей жить в своё удовольствие.

Мелисса приехала вместе со своим старшим братом, Давидом Гвуиллитом; они возвращались с крестин племянника. Крестной матерью сначала должна была стать мать Мелисы, но та, в силу некоторых причин, не могла приехать, поэтому ее место с согласия тетки заняла Мелисса. Барон Гвуиллит задержался у сестры, велев детям возвращаться домой без него. По дороге Мелисса Гвуиллит сочла возможным заехать на пару часов в Уорш; её брат не стал возражать.

— Здравствуйте, любезная баронесса, — баронесса Гвуиллит улыбнулась и лукаво посмотрела на подругу. — Зачем я Вам понадобилась? Из-за Вас я сделала изрядный крюк и чуть не поссорилась с Давидом.

Жанна молчала, смущённо посматривая на молодого Гвуиллита. Перехватив её взгляд, подруга взяла брата за руку и попросила:

— Давид, оставь нас, пожалуйста. Со мной ничего не случится.

Дождавшись, пока он уйдёт, Мелисса увлекла баронессу в сад и приступила к расспросам. На все просьбы Жанны умыться и поесть баронесса Гвуиллит отвечала решительным отказом.

— Рассказывайте, рассказывайте всё, как есть, Жанна! Что происходит? Сначала Вы просили помочь Вам увидеться с баннеретом, а теперь встречаете меня, бледная, как смерть.

— Вы же знаете, я безумно влюблена… А теперь у меня есть жених; скоро объявят о помолвке.

— И жених этот не баннерет? — улыбнулась Мелисса.

— Увы! — вздохнула девушка.

— Отделайтесь от него, притворитесь больной… Знаете, — шепнула баронесса Гвуиллит, — я слышала, что девушек, страдающих падучей болезнью, не берут в жёны.