Он кивнул:

– Хорошо. Я… я рад, что ты понимаешь…

– Конечно, понимаю, Тревис. Чего тут не понять?

Он снова кивнул. Она не понимает: он слышит это в ее голосе, – но чья тут вина? Уж не его точно. Он объяснялся достаточно недвусмысленно. Ну, конечно, может, он увлекся, строя все эти планы для них. Она должна была остановить его. Разве она не желала той же свободы, что и он? Но с женщинами всегда так. Они всегда говорят то, что вы хотите слышать, даже если это абсолютная ложь.

– Тревис?

Он поднял голову:

– Да?

– Мне бы хотелось одеться.

Но не при нем. Ей не надо было произносить слова вслух, чтобы он их услышал.

– Конечно. И если ты хочешь воспользоваться душем…

– Я приму душ дома, благодарю.

Он снова кивнул. Казалось, на большее он не способен.

– Прекрасно. Через пару минут я буду готов отвезти тебя.

Он вошел в ванную, захлопнул за собой дверь и встал под душ, включил воду на полную мощь, склонил голову, уперся руками в облицованную мрамором стену и подставил тело водяным струям.

Ему ни в коем случае не следовало привозить Алекс сюда. И о чем он только думал? Во что он себя втравил, с этим ее нелепым списком пожеланий? Она, видите ли, не делала многих вещей. Велика важность! Он тоже много чего никогда не делал. Никогда не управлял реактивным самолетом. Никогда не пересекал Тихий океан на воздушном шаре. Никогда не влюблялся всей душой и всем сердцем…

– Черт, – прошептал он, – о, черт.

Но он не влюблен. И никогда не будет. Он обманывался раньше, и полученные горькие уроки научили его, что ни в коем случае нельзя привязываться к одной женщине надолго. Алекс придется с этим смириться. Тревис перекрыл воду, вышел из-под душа и распахнул дверь.

– Алекс, – выпалил он, – послушай, Алекс…

Слова застыли у него на губах. Спальня была пуста. Алекс исчезла.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Исчезла? Куда она могла деваться без машины?

Тревис натянул джинсы, выскочил в холл, сбежал по ступеням.

– Алекс?

Имя отдалось звонким эхом в тишине раннего утра.

Передняя дверь оказалась открытой. Он вышел, снова окликнул ее. Ответа не было, и никаких ее следов – тоже. Тревис выругался. Босиком, голый по пояс, он влез в машину и повернул ключ зажигания. Мотор с ревом заработал, гравий так и полетел из-под колес, когда он резко развернулся и нажал на газ. Она не могла уйти далеко. Надо было догадаться, что она сбежит. Ха, да она всегда сбегает! Она удрала в первую ночь, сбегала, когда он бросил ей вызов на следующий день. Она и в Соколиных виноградниках хотела сбежать, да не успела. Ворота были открыты. Он промчался через них, осадил машину, поглядел налево, направо… Вон она – топает по дороге по направлению к Лос-Анджелесу.

Тревис выскочил из машины и кинулся к ней.

– Алекс!

Она услышала его. Это было ясно по тому, как она вздрогнула и ускорила шаг. Но не обернулась, никак больше не показала, что заметила его. Мимо пронесся фургон, посигналил ей.

– Алекс, черт подери! – Тревис ухватил ее за руку, развернул к себе. Лицо ее было пунцовым, глаза и рот превратились в узенькие щелки.

– Пусти!

– Что за блажь?

– Блажь?! Пусти меня, Ковбой!

– Не глупи! Ты же не дойдешь до дома.

– Я могу делать все, что пожелаю, мистер Бэрон. – Алекс сжала зубы. – Немедленно пусти мою руку!

– Ты ведешь себя как ребенок.