Кажется, с поздравлениями спешить не стоит…

Как ее зовут? Люда вроде бы? Отходя к раковине, Валентина покосилась в карточку, лежащую на столе. Да, Людмила Михайловна Головина, год рождения – 1980-й, не замужем. Двадцать три года, значит. Ну что ж, вполне нормальный возраст. Валентине приходилось сообщать о беременности и пятнадцатилетним. Явилась как-то раз даже тринадцатилетняя барышня. С мамой. Та была убеждена, что у дочки просто нарушен цикл, а врач оговаривает невинную крошку. Ужас, что вышло!.. Вот там Валентине приходилось семь раз отмерить, прежде чем отрезать хоть одно слово. А эта Люда Головина уже вполне взрослая. Небось, прежде чем лечь с мужчиной в постель, должна была подумать, что от этого и получаются дети. Ни от чего другого!

Валентина стащила перчатки и бросила их в мусорное ведро. Оглянулась: пациентка все еще покоилась на кресле с раскинутыми ногами.

– Люда, осмотр окончен, – мягко сказала Валентина. – У тебя четыре недели беременности. Иди садись вот сюда, на стульчик. Только оденься сначала!

Валентина с невольным сочувствием наблюдала, как пациентка неловко сползает с кресла и смотрит на свои сложенные на топчане вещички, словно не представляя, что с ними делать.

Конечно, бывает, что при таком сообщении женщины теряют голову от радости. Но это определенно не тот случай.

Люда начала медленно одеваться. Куда девалась вся та высокомерная, недобрая энергия, которой она так и обдала Валентину несколько минут назад, ворвавшись в кабинет и потрясая карточкой платной пациентки! Валентине даже послышалось долетевшее из коридора эхо небольшого скандальчика. Очевидно, Люда прорвалась на осмотр без очереди, убежденная, что ежели она платная, то ей все можно. Похоже, сейчас она безумно жалеет, что так поспешила.

Пока Люда одевалась, Валентина торопливо выписывала направления. Что бы эта девонька ни решила, рожать или аборт делать, анализы сдавать придется. Хотя никакого «или» тут быть не может, почти наверняка она решит прервать беременность.

Так, оделась. И вроде бы в глазах появилось осмысленное выражение. Но все еще растерянна. Уронила сумку, оттуда выпала и записная книжка, помада, ручка, еще какие-то мелочи. Валентина исподтишка наблюдала, как Люда медленно, будто во сне, собирает свои вещи.

Тянито какое-то, а не девка! Или правда такое уж сильное потрясение испытала?

– Да ты садись, Люда, – Валентина похлопала по стулу. – Значит, вот что, смотри. Это тебе направление на общий анализ крови и на RV. А это – на мочу. Причем в пятом кабинете, с восьми до десяти, только лучше прийти пораньше, потому что очередь тут собирается кошмарная. Поскольку ты не из нашего района, то все это тоже платное, как и визит ко мне. И заплатить за анализы лучше сегодня, чтобы завтра тебе две очереди не стоять – в регистратуру и в кабинет. Если есть побольше денег с собой, можешь сразу и за аборт рассчитаться, вперед, тогда тебя на какой-нибудь ближайший день сунут, вдруг там у них «окошко» найдется. Жаль, что ты ко мне чуточку раньше не пришла, успела бы на вакуумный, а теперь чистить придется. Ну ничего, все это в наше время с обезболиванием делается, не то что раньше – глаза на лоб лезли от боли! Я это удовольствие еще застала, успела. Ну, скажу тебе, если бы наши мужики этот кайф словили хоть разик, то вообще с сексом завязали бы!..

Валентина болтала, что только на язык взбредет, а сама одним глазом поглядывала в карточку, которую заполняла, другим же – косила на лицо Людмилы. Надо же, какая непроницаемая маска. Эти небольшие, очень темные глаза, тугие щеки, маленький, плотно сжатый рот… Мордовская, марийская, нет, скорее чувашская кровь. Выражение полного равнодушия на лице, особенно когда опущены глаза. Не поймешь, о чем она там на самом деле думает. Молчит, словно воды в рот набрала!

– Погодите-ка, – сказала вдруг Людмила.