Погруженные каждый в свое, люди непрерывно циркулировали туда и обратно по длинному склону холма, господствовавшего над Луарой. Однако с нижней дороги, по которой ехали обе женщины, реки видно не было. Вместо этого кругом были сады и огороженные заборами наделы жителей Тура; за ними выгоны с множеством овец; кишевшие комарами болота, заполненные стоячей водой, в которых отражалось небо и которые называли здесь «водопоями»; группы ивовых деревьев, листва которых серебристо трепетала в буйную зелень. Хуторов было немного, но тем не менее довольно многочисленные стада мирно щипали траву на влажных, плодородных, заросших травой просторах широкой равнины между Луарой и Шером.

Вдали, над крутыми берегами реки, вздымался закрывавший горизонт зеленый барьер. Здесь кончалась дорога Матильды. Косогор, сбоку от которого был построен дом Флори, вписывался в непрерывную гряду холмов, поросших высокими деревьями Брешнэйского леса, темные контуры которого подчеркивали зелень травянистого ковра под ногами мулов, везших наших путников.

За излучиной Шера и вплоть до самого подножия холма дорога то и дело поднималась на длинные деревянные мостки, перешагивавшие через ручейки, выгоны, ямы для выращивания кресс-салата. Отсюда была видна река, которую бороздило множество лодок. Всадницы провожали глазами суда, доставлявшие в Тур зерно, чаще всего рожь, камень, древесину, овощи, а также громадное количество пустых бочек — ведь приближалось время сбора винограда. Вина этого района пользовались такой же высокой репутацией, как и изготовлявшиеся из винограда с Луары. Супруги Эрно угощали ими Этьена, ценившего их очень высоко.

Проехав по мосту над зелеными водами Шера, они направились к Вансэй.

Проезжая по этой деревне, находившейся не больше чем в одном лье от Тура, Матильда всегда любовалась ее гостеприимным и веселым видом. Каркасные дома с кирпичным наполнением стен, перемежаясь с залитыми солнцем виноградниками и плодовыми садами, ярусами поднимались по косогору вдоль поднимавшихся улиц, обступая со всех сторон церковь. Поскольку через деревню проходила Лошская дорога, здесь всегда было оживленное движение, но многочисленные таверны, где подавали местное вино, поглощали шумные сборища любителей выпить с окутывающим их запахом винного перегара.

— В местах, где много виноградарей, всегда хватает и задиристых кутил, — сказала Матильда, обращаясь к Маруа, служившей порой мишенью для соленых реплик. — Не нужно придавать этому слишком большого значения.

Они довольно быстро проехали центр и оказались на более тихих улочках. Как и обычно, сердце Матильды забилось сильнее, когда между кронами деревьев она разглядела в конце улицы черепичную крышу стоявшего на отшибе дома дочери.

К всегда запертой калитке вела изрытая дорога вдоль каменной стены. Матильда привычно наклонилась, не слезая с мула, чтобы взять колотушку, которой она постучала в деревянную створку. Калитка довольно быстро отворилась.

— А! это вы, мадам! Прошу вас.

Садовник, он же привратник, подался в сторону, чтобы пропустить прибывших.

Не претендовавший на особую импозантность, дом из белого камня возвышался среди каштановых деревьев. Наполовину крестьянский дом, наполовину замок с его выступающими балками и окнами с подъемными рамами, дом этот был одноэтажным, с амбаром и погребом, но без всяких башенок. Усадьбу завершали расположенные за домом, несколько в стороне, крытое гумно, давильный пресс для винограда под навесом, конюшни и все остальное, необходимое в хозяйстве.

Матильда слезла с мула, которого садовник, взяв за повод, как и мула Маруа, увел, чтобы привязать вдали от дома. Две собаки — утонченная борзая и лохматая сторожевая, — начавшие с того, что облаяли гостей, теперь следовали за ними, обнюхивая их юбки.