Изменить размер шрифта - +

И, как всегда, она прекрасно понимала, что делает, потому что страх обратился сам на себя и стал вертеться с сумасшедшей скоростью, как бешеный пес, пытающийся укусить себя за хвост. Женщина целовала меня, обнимая с бесконечной нежностью. Через какое-то время меня отпустило, а затем таинственно, с помощью непостижимой алхимии, она оказалась на спине, раздвинув ноги, зазывая меня в себя. Все та же старая история, история, которая никогда не наскучит, лучшая в мире терапия — по крайней мере, я так думаю.

 

Вечеринка, на которой я впервые повстречал Шейлу Уорд, ничем не отличалась от подобных псевдоинтеллектуальных сборищ по всей стране. Я отчаянно скучал и не знал никого, кроме хозяйки. Когда ей удалось высвободить для меня минутку своего драгоценного времени, я уже порядком поднабрался — в те дни я проделывал это с неизменным успехом.

Но оказалось, что хозяйка не придала этому факту значения и решила познакомить меня с социологом из Лондонского экономического колледжа, которому каким-то чудом, известным лишь академической элите, удалось защитить докторскую диссертацию по конструктивным ценностям революционного Китая, ни разу не побывав в самой стране.

Сведения о там, что я лучшие годы своей молодой жизни потратил на то, что служил в американских частях спецназа, и определенную часть времени провел в северо-вьетнамском концентрационном лагере, возымели эффект, подобный тому, если бы на социолога со всего размаха наехала трехтонка.

Он сказал мне, что в его глазах я не стою куска дерьма, прилипшего к его ботинку, и это произвело одобрительное действие на стоящих вокруг него людей, но я не придал этому ни малейшего значения.

На беглом кантонском наречии я тут же посоветовал ему, как он может распорядиться своим мнением. Увы, он — эксперт по Китаю — совершенно меня не понял.

Зато понял кое-кто другой. Это и была Шейла Уорд — самая потрясающая из всех женщин, которых я знал. Мечта любого мужчины: черные мягкие сапоги, доходящие до середины икры; ярд или два оранжевой шерсти, обозначавшей платье; ниспадающие на плечи рыжие волосы и рот в полмили длиной. Да, еще волевое крестьянское лицо. Она могла показаться уродливой, но ее спасал рот! С таким ртом она могла за себя не беспокоиться.

— Не думаю, что он станет это делать, — ответила она на чистом китайском. — Да и вам не советую. За такое лет пять дадут.

— Неплохо, — сказал я мрачно. — Но акцент просто кошмарный.

— Йоркшир, — усмехнулась она, — Я просто рабочая девчушка, притворяющаяся крутой. Мой муж читал пять лет лекции в Гонконгском университете.

Разговор был прерван моим приятелем-социологом, который хотел было отпихнуть Шейлу со своего пути, поэтому пришлось мне не очень вежливо стукнуть его в «солнышко», отчего он с хриплым воплем повалился на пол.

Стукнул я его средними фалангами пальцев, широко расставив костяшки.

Не очень хорошо помню, что случилось дальше, однако Шейла вывела меня на улицу, и никто почему-то не стал этому препятствовать. Затем я почувствовал дождь на лице и понял, что привалился к машине, стоящей под уличным фонарем.

Женщина застегнула мою полушинель и угрюмо произнесла:

— Вы вели себя очень некрасиво.

— Дурная привычка после Вьетнама.

— А в драки частенько ввязываетесь?

— Бывает. — Я попытался прикурить. — Либо я раздражаю людей, либо они меня.

— А после чувствуете себя лучше? — Она покачала головой. — Вам никогда не приходило в голову, что существуют и другие способы снять напряжение?

С ее плеч свисал красный макинтош — я сунул руку и нащупал ее удивительно твердую грудь.

Она спокойно сказала:

— Теперь, надеюсь, понятно, что я имела в виду?

Я откинулся на капот и подставил дождю лицо.

Быстрый переход