На улице при полном безветрии на землю ложился мягкий пушистый снег…

НАРОД НЕЗНАЕМЫЙ…

Давно купцы приносили дурные вести – с востока движется огромная рать, осилить которую просто невозможно. Русские князья отмахивались: это далеко, где-то там за половцами. А раз за половцами, то они и станут биться. Уж о ком у князей душа не болела, так это о проклятых степняках-половцах!

К Великому князю Владимирскому приехал купец. Сам купец новгородский, но сначала решил говорить с Юрием Всеволодовичем. Князь, не слишком любивший купцов, потому как толку от них дружине никакой, недовольно поморщился:

– О чем говорить станет? О лучших условиях для новгородцев? Надоели уже! И так всюду пролезли, везде торгуют.

Но купец уж очень просился, твердил, что важные новости у него для князя, пришлось принять. Кроме того, проситель утверждал, что сейчас не из Новгорода, а из дальних стран пришел. У Юрия Всеволодовича уж бояре за столом сидели, облизывались в ожидании, когда к трапезе приступить можно будет. Ушное стыло, да пироги, что лучше с пылу с жару, да мало ли что, а тут этот купец!

– Ладно, зови, – поморщился Юрий Всеволодович. – Только сразу скажи, что долго с ним говорить не могу, обед стынет.

Но говорить пришлось долго, очень долго. Причем задержал не купец, а сам князь, потом даже позвал к боярам, чтобы послушали. Посадил пусть не рядом, но недалече, чтоб ему не пришлось кричать через весь стол, а самому князю прислушиваться. Махнул рукой, чтоб меду налили да севрюжину ближе подвинули, надеялся, что еда да питье заставят помолчать, но купец попался настырный, принялся-таки и за столом рассказывать. Разговоры постепенно стихли, бояре вытягивали шеи, чтобы лучше слышать, даже жевали потише и кости об стол не выколачивали.

Купец действительно был из дальних стран, его путь лежал за половецкие степи, хотел во владения Хорезмшаха сходить, знатных товаров набрать, какие только арабы и возят, да еле ноги унес. Совсем без товаров вернулся, потому как земля Хорезмшаха разорена, города лежат в руинах, люди погублены или уведены в полон. Самому купцу чудом удалось избежать встречи с набежниками, вот и торопился предупредить Великого князя о беде, которая на пороге.

– Что за напасть? – нахмурился Юрий Всеволодович. Ох как не хотелось Великому князю даже слышать о новой опасности!

– С востока рать движется неисчислимая, кто монголами зовет, кто татарами.

– Так уж и неисчислимая? – поморщился князь.

Купец махнул рукой:

– Да не только во множестве сила. Жестокие больно. Все у них на одном построено, за малейшее нарушение – смерть!

– Ну и хорошо, значит, скоро перебьют друг друга и ослабеют.

Новгородец, уже понявший, что его просто не хотят слушать, вздохнул:

– На нас хватит. Зря, княже, не веришь. Я своими глазами видел, что стало с городами, какие сопротивлялись.

Дальше он рассказывал о монголах подробно, больше князь не перебивал и слушал с каждым словом все внимательней. Купец говорил об организации войска Чингисхана, о наказаниях, которые ждут всех, независимо от их положения, о необычайной жестокости монголов…

В их войске небывалая дисциплина, за одного отвечает жизнями весь десяток, за десяток – сотня. Не выполнить приказ, ослушаться, струсить, не помочь даже ценой своей жизни товарищу означало смерть. Причем виноватому просто вырывал сердце тот, который потом занимал его место в строю.

Князь содрогнулся:

– Неужто так и есть? Придумал небось, чтоб страшнее было?

Купец размашисто побожился:

– Вот те крест, князь, не вру! Сам не видел, но слишком много людей рассказывали, чтобы не верить.