Перед благолепным Чан Ванли стоял я - в маске внимания.

Сухой Бамбук в костюме и дурацкой соломенной шляпе прилизанным хищником скучал на стуле в углу и, паралитически выставив ноги, гипнотизировал себя антрацитовым блеском штиблет. Цивильная одежда была для него подобием гипса, и сейчас, жмурясь на глянец гуталина, он, конечно же, вспоминал подпыленное голенище удобного сапожка и легкую безрукавочку, что так славно потакала игре мучимых нерастраченной энергией мышц.

- Я все знаю, - доложил мне Чан Ванли смиренно. - Вы все подлецы, предатели и негодяи. Я же чересчур добр к вам... был! Вы станете оправдываться... Так. Хорошо. Послушаем. Как выглядит дело с вашей точки зрения? Интересно.

- Мы прилетели, - с уважением начал я. - Расположились в монастыре. Хьюи устроил гулянку. Все перепились, играли в карты... Тун тоже... Кто-то облил его томатным соусом...

- Соком, - поправил Сухой Бамбук тупо.

- Существенная деталь, - сказал Чан Ванли смиренно.

- Соком, - согласился я. - Я в это время спал... Ну, он отправился к озеру. Очевидно, был пьян, утонул...

На лице Чан Ванли проступила скука. Он дернул шнур звонка и негромко сказал в сторону приоткрывшейся двери:

- Хьюи сюда.

Вошел Хьюи - бледный и скромный. Многократно кланяясь. В шортах. С испуганной улыбкой.

- Брат Тао, - произнес Чан Ванли, размышляя о чем-то отвлеченном. - Сегодня вы зашьете этому псу таблетки. Полагаю, они в значительной степени повлияют на его контакт с рюмкой. И горе будет тебе... - Он вяло погрозил пальцем подобравшемуся, потному от страха Хьюи, - если ты посмеешь избавиться от них! Сегодня же... вы поняли, брат Тао?

- Если сегодня же - он умрет, - посмел возразить я. Операции такого рода предшествует некоторый период: десять дней; организм должен очиститься, иначе...

- Прекрасно. Десять дней.

- Ты будешь свободен от всех обязанностей, - сказал я Хьюи в попытке подсластить пилюлю.

- А он их что, исполняет? - осведомился старец с гримасой ухмылки.

- У тебя будет высокая тепература, - продолжил я в сторону затравленно кивающего Хьюи. - Я введу лекарство, и полторы недели ты не сможешь подняться с постели...

Чан Ванли, слушая, умиротворенно прикрыл глаза.

- Но, господа... - лепетал Хьюи, ползая у шефа в ногах. Я не буду и так... Я боюсь!

- Убрать этого, - вскользь проронил старец, обернувшись к двери, и Хьюи сноровисто вытащили под локотки вон.

Мерцающими камнями перстней Чан Ванли бережно коснулся лба, замер, страдальчески смежив веки, будто оглушенный приступом головной боли; затем сквозь растопыренные пальцы как бы испуганно воззрился на нас. И - начался театрализованный фарс разноса.

- Погиб человек! Наш брат! - вскричал Чан Ванли патетически. - И виноваты в его смерти вы! За что я вам плачу? Безответственные дармоеды! У одного - понос, у другого - только и мысль, чтобы приложиться к бутылке, у вас, брат Тао, вовсе хроническая эйфория - плевать на все... Н-не понимаю. Вы были обязаны взять командование на себя! Пресечь пьянство! Зачинщиков наказать!

- Но каким образом, позвольте...

- Молчать! Что? Каким образом? Расстрелять! Да! И я бы одобрил! А ты? - Он вывернул ладонь, целя ею как клинком в понурого Сухого Бамбука. - Как ты посмел оставить группу? Ты не имел никакого права болеть! Потом, что за болезнь - понос? Чушь. В вертолете есть пулеметные люки, в конце концов... Неженки, бездельники, пустозвоны! Кстати, - щепотка пальцев, собранная в острие, теперь указывала на меня, - ответьте, зачем нужен этот Тибет? Я рискую техникой, людьми, трачу горючеее... Я каждый раз с трудом покупаю маршрут у пограничной охраны... Хватит, существуют пределы!

- Но откуда брать сырье для лекарств?

- Найдите агентов.