«Почему ты плачешь? — напечатала она. — Я слышу, тебе плохо. Я могу чем-то помочь?»

И следом:

«Кто ты?»

Тишину нарушал только стук сердца Рины. Она озябла нагишом, но тело охватил какой-то паралич. Душа ждала ответа.

И он пришёл.

«Тебе тоже не спится?»

Ледяные лапки мурашек — по плечам. Пальцы дрожали, путаясь в опечатках. Эти мелкие букашки цеплялись, оплетали паутиной, задерживали, слова получались неузнаваемыми.

«Есть немного, — отправила Рина, исправив всё неверно набранное. — Как тебя зовут?»

«Лина».

«Очень приятно. Я — Рина. Забавное созвучие…»

Сто безумных сокращений сердца — и ответ:

«Прости, что побеспокоила. Я не ожидала, что ты ответишь».

Всё это было очень странно, непонятно, как в глупом, запутанном сне, но Рина не могла отделаться от ощущения, что она нащупала какую-то разгадку. Наступила ей на хвост, и та теперь извивается, пищит, беспокоится. Она попалась.

Разгадка чего? Да шут его знает. Рина знала, чувствовала только одно: это то самое. То, чего нельзя упускать. Жар-птица, которую она так долго пыталась ухватить. Неужто это её пёрышки мелькнули?

«Это было совсем не сложно, — напечатала она. — Просто открылся этот сайт, а там — пустые сообщения. У тебя что-то случилось? Тебе нужно поговорить? Пиши всё, что сочтёшь нужным. Я выслушаю».

Спустя несколько тёплых, наполненных солоновато-сладким сердцебиением мгновений пришёл ответ:

«Спасибо тебе. Но ты мне ничем не можешь помочь, разве что я — тебе. Я могу помочь тебе заснуть».

Рина не плакала, но чувствовала эти слёзы в своём горле. Чужие слёзы — той, что была по ту сторону экрана.

«Я знаю тебя?» — исправляя десятки опечаток, набрала Рина пляшущими от волнения пальцами.

«Трудно сказать. И знаешь, и нет. Не спрашивай слишком много. Тебе важно знать только одно: я не желаю тебе зла».

Творилась какая-то хренотень, Геля мирно спала — к своему счастью, возможно. Или к беде?! Жуткая луна отражалась в зеркале моря бессонным оком, а Рина печатала душой, не чувствуя пальцев:

«Я — сошла с ума?»

«Нет, — пришёл ответ. — И ты, и я — в своём уме».

«Возможно, прозвучит глупо, но… Ты — моя картина?»

Ответа пришлось ждать целую лунную вечность.

«Я не совсем поняла тебя. Какую картину ты имеешь в виду?»

«Ту, которую пишу сейчас. Или не сейчас… В общем, шут его знает. Время от времени я пишу её».

Пальцы Рины потянулись к ящику с сигариллами — сверх обычного потребления. Какие уж там традиции, ей жизненно необходимо было сейчас сделать глоток терпкого дыма, чтобы ощутить себя живой, реальной, не бредящей. Чтобы почувствовать почву под ногами. Обычно во сне у неё не получалось закурить.

Чирк. Пламя зажигалки вспыхнуло, кончик сигариллы зажёгся оранжевым огоньком. Дым послушно хлынул в рот, потёк в лёгкие.

«Ты не бредишь:) Я не галлюцинация:)» — появилось сообщение. Ещё и со смайлами, ёжкин кот!..

«Извини, мне нужно плеснуть себе чего-нибудь», — спотыкаясь на каждой клавише, набрали пальцы Рины.

«Ок, — почти мгновенно пришёл ответ. — Я тоже выпью».

Перебирая бутылки в домашнем баре, как корешки книг в библиотеке, Рина выбрала малиновую настойку на коньяке. Пару секунд колебалась, сколько бокалов брать — один или два? Сообразив, что два будут совсем уж попахивать шизой, захватила только один — для себя.