|
Зато «бижутерия» всегда пользовалась стабильным спросом как среди барыг, так и среди посредников. Словно сговорившись, эти две группы местных торговцев предлагали за мелочевку зачастую просто смешные цены — не раз бывало, что за десяток неплохих «самоцветов» я получал всего тридцать-сорок зеленых рублей. В то же время, и я точно это знал, на Большой земле один такой «самоцвет» покупался коллекционерами и ювелирами уже за сотни и даже тысячи долларов. Впрочем, при находке особенно красивого камня можно было и поторговаться — барыги легко шли на уступки, увидев редкую расцветку или размер. Сегодня, собственно, на «самоцветы» я разжился — мощная знакомая «плешь» на склоне песчаного холма заметно сместилась за время моего отсутствия, и в покрасневшем, пылеватом песке я отыскал несколько мелких камешков насыщенного кровавого цвета с ярким стеклянным блеском на гранях. Чуть дальше, уже в зоне действия аномалии, виднелось еще пять отличных «самоцветов», но ползти за ними я уже не рискнул — «плешь» обманчиво мягко потянула за руку, поднялся слабый ветерок, а в пальцах начало неприятно покалывать от прилившей крови. Палку, которой я попытался достать камешки, с громким хлопком затянуло в центр аномалии, в тугой, мутно-радужный слой сжатого страшной тяжестью воздуха, где и превратило в тонкий серый блин под глухой, утробный рокот потревоженной «плеши». Решив не искушать судьбу, я быстро убрался от гравитационной аномалии. На небольшой свалке строительного мусора, оставшегося с незапамятных времен у заросшей асфальтированной дороги, я нашел две маленькие «трубки» и «трутовик» — тоже не ахти что, но на ужин в Баре хватит точно. Место было интересное, по ходу, не особенно изученное. Полазить в кучах битых кирпичей, разбухшего гипсолита и проржавевших панцирных коек следовало бы внимательнее — как ни странно, именно вот в таких горках разнородного мусора иногда появляются вещи, которые вполне могут обеспечить пару-тройку лет безбедного существования. Горик Сипатый на такой вот заброшенной свалке нашел свинцовую оболочку от кабеля… точнее, эта оболочка была когда-то свинцовой. Ученые так и сказали — свинец, мол, с золотом совсем рядом стоит, вот и произошла спонтанная трансмутация элементов. Сказать — сказали, а вот отчего оно так получилось и почему, это уже, извините, не к нам, сами догадайтесь. Спрашивали Горика, где, мол, и как нашел, а он от счастья и выпитой на радостях бутылки еле языком ворочает. Ну, допытались, когда протрезвел, что в яме и что земля там была совсем черная, пережженная, словно от мощной «жарки», сыпалась как зола. И оболочка от кабеля густым, желтым светом отблескивала аккурат из середины выгоревшей ямины, и внутри нее даже остатки проводов были, тоже сгоревшие, в оплавленной изоляции. И еще, говорил, фонило из ямы как надо, хотя сама шестикилограммовая золотая труба чистой оказалась. И в плане радиации, и в плане самого золота. Отсыпали ему ботаники за нее богато… не столько за сам металл, сколько за научную ценность находки. Понятно, что гонорар в десятки раз меньше положенного был, однако и снарягой Сипатый закупился самой лучшей, и ствол недешевый приобрел, и заначку большую сделал, не считая того, что неделю весь Бар за свой счет угощал. Плохо, правда, история эта закончилась — подловили Горика бандиты. Кто труп нашел, рассказали, что живого места на сталкере не осталось. И комбез отличнейший, и оружие, и, видать, тайник с деньгами Корольку отошли, что лютовал когда-то на Свалке со своими отморозками. |
