Годфри нервно сглотнул. Он чувствовал, что не обладает тем же мужеством, что и остальные. Казалось, что они все родились с этой храбростью. Казалось, что все остальные не испытывают страха в битве – и даже в жизни. Но Годфри вынужден был признать, что ему страшно. Он знал, что когда дело дойдет до битвы, он не станет уклоняться, но Годфри был неуклюжим и неловким, у него не было способностей, которыми обладали другие, и он просто не знал, сколько еще раз боги удачи будут спасать его.

Казалось, что других воинов не волнует, умрут ли они. Казалось, что они хотят отдать свои жизни за доблесть. Годфри ценил доблесть, но жизнь он любил больше. Он любил свой эль, любил еду и даже сейчас ощущал, как урчит его желудок. Ему хотелось вернуться в безопасность какой-нибудь таверны. Военная жизнь просто не для него.

Но Годфри думал о Торе, который находился в плену, думал обо всех своих родных, которые сражались за это дело, и понимал, что именно здесь его честь, какой бы запятнанной она ни была, заставляет его находиться.

Они продолжали свой путь, пока, наконец, не пересекли вершину, где перед ними предстал захватывающий вид на долину, раскинувшуюся внизу. Они остановились, и Годфри прищурился от ослепляющего солнца, пытаясь приспособиться, чтобы разглядеть то, что находится перед ним. Он поднял руку и, заслонив глаза, озадаченно окинул взглядом долину.

Затем, к его ужасу, он все понял. Сердце Годфри остановилось: тысячи людей Кендрика, Эрека и Срога внизу уводили прочь, связанными, как пленников. Это была боевая сила, с которой он должен был встретиться. Они полностью капитулировали перед солдатами Империи, которых было в десять раз больше. Они были пешком, со связанными запястьями, захваченные в плен, и их всех уводили прочь. Годфри знал, что Кендрик и Эрек никогда бы не сдались без веской на то причины. Казалось, что они что-то задумали.

Годфри замер, охваченный паникой. Он спрашивал себя о том, как это могло произойти. Он рассчитывал на то, что застанет из в пылу полноценного сражения, что бросится в атаку и присоединится к ним. Но теперь вместо этого они исчезали на горизонте, находясь уже в добром полдне пути.

Генерал Империи подъехал к Годфри и произнес с насмешкой:

«Кажется, ваши люди проиграли. Мы так не договаривались».

Годфри повернулся к нему и увидел, насколько генерал кажется встревоженным.

«Я хорошо вам заплатил», – сказал он, нервничая, но призывая на помощь свой самый уверенный голос, чувствуя, что его сделка разваливается. – «И вы пообещали присоединиться ко мне в моем деле».

Но генерал Империи покачал головой.

«Я пообещал присоединиться к вам в битве, а не в суицидальной миссии. Несколько тысяч моих людей не выстоят против целого батальона Андроникуса. Наша сделка изменилась. Вы можете сразиться с ними сами, а я оставлю себе ваше золото».

Генерал Империи обернулся и закричал, после чего пнул своего коня и ускакал в другом направлении, его люди следовали за ним по пятам. Вскоре они исчезли внизу на другой стороне долины.

«У него наше золото!» – сказал Акорт. – «Следует ли нам погнаться за ним?»

Годфри покачал головой, наблюдая за тем, как они скачут прочь.

«И что это нам даст? Золото есть золото. Я не собираюсь рисковать нашими жизнями из-за него. Отпустите его. Всегда есть нечто большее».

Годфри повернулся и посмотрел на горизонт, на исчезающую группу людей Кендрика и Эрека. Это волновало его сейчас больше всего. Теперь у него не было подстраховки, и он был более изолированным, чем прежде. Ему казалось, что все планы рушатся у него на глазах.

«Что теперь?» – спросил Фальтон.

Годфри пожал плечами.

«Понятия не имею», – ответил он.