|
Когда же Рам Дасс пожаловался, что он не готов уехать из-за множества своих изъянов и недостатков, его гуру поднялся, медленно и очень торжественно обошел вокруг него, устроив ему доскональный осмотр, который он завершил официальным заявлением: «Я не вижу никаких недостатков». Я никогда в прямом смысле не обходил пациентов, визуально обследуя их, и никогда не считал, что процесс роста когда-либо останавливается, но в своих комментариях я часто руководствуюсь этим образом.
Поддержка может включать и замечания о внешнем виде: какой-то предмет одежды, отдохнувшее загорелое лицо, новая прическа. Если пациент не может избавиться от мыслей о своей физической непривлекательности, я убежден, что по-человечески верно сказать (если кто-либо чувствует себя таким образом), что, на ваш взгляд, вы находите его/ее привлекательным/ой, и поинтересоваться о происхождении мифа о его/ее непривлекательности. В одной истории о психотерапии из моей книги «Мамочка и смысл жизни» мой протагонист, доктор Эрнест Лэш загнан в угол исключительно привлекательной пациенткой, которая докучает ему откровенными вопросами: «Нравлюсь ли я мужчинам? А вам? Если бы вы не были моим терапевтом, могли бы вы сблизиться со мной?» Это и есть самые кошмарные вопросы — вопросы, которых терапевты боятся больше всех других. Именно опасение услышать нечто подобное является причиной того, что терапевты слишком мало рассказывают о себе. Но я убежден, что этот страх необоснован. Если вы печетесь об интересах самого пациента, почему бы просто не сказать, как говорит мой вымышленный персонаж: «Если бы все было иначе, мы бы встретились в другом мире, я был бы холост, я не был бы психиатром, тогда — да, я бы нашел вас очень привлекательной и уверен, что попытался бы узнать вас лучше». В чем же риск? На мой взгляд, подобная откровенность только увеличивает веру пациента в вас и в сам процесс терапии. Конечно, это не устраняет другие виды проблемных расспросов — например, мотивация пациента, или расчет времени (стандартный вопрос «почему сейчас?»), или же чрезмерная озабоченность чувственностью, или похотливость — которые могут скрывать и более значительные проблемы.
Глава 6. Эмпатия: взгляд из окна пациента
Странным образом некоторые фразы или события остаются в памяти и даже со временем дают утешение или наставление. Десятилетия назад я принимал пациентку с раком груди. Во времена своей молодости она находилась в долгой, мучительной борьбе со своим тираническим отцом. Стремясь к примирению, к новому свежему началу в их отношениях, она с нетерпением ждала, когда отец повезет ее в колледж на машине — тогда она могла бы побыть с ним наедине в течение нескольких часов. Но столь долго ожидаемая поездка обернулась катастрофой: ее отец был в своем репертуаре, долго ворча по поводу отвратительной, заваленной мусором речушки в стороне от дороги. Она же, с другой стороны, не видела никакого мусора в этом прекрасном чистом сельском потоке. Она не нашлась, что ответить, и, в конце концов, погрузившись в молчание, они провели остаток пути, не глядя друг на друга. Позже, она ехала той же самой дорогой одна и была поражена, заметив, что там было две реки — по одной на каждой стороне дороги. «На этот раз я вела машину, — сказала она печально, — и река, которую я видела из окна со стороны водителя, была именно такой безобразной и загрязненной, какой ее описал мой отец». Но к тому времени, когда она научилась видеть мир из окна своего отца, было слишком поздно — он уже скончался. Эта история запомнилась мне, и во многих случаях я повторял себе и моим студентам: «Смотрите из окна другого. Попытайтесь увидеть мир таким, каким его видит ваш пациент». Женщина, поведавшая мне об этом случае, умерла через некоторое время от рака груди, и я сожалею, что не могу рассказать ей, сколь полезной была ее история для меня, моих студентов и многих пациентов в течение многих лет. |
