Марго посмотрела на парня, и столько было в её взгляде нежности, что он смутился, но, не желая показывать слабости, хмыкнул и опустил глаза.

— Спасибо, — шепотом сказала Марго и вдруг неумело, но горячо поцеловала его в губы.

Ян не ожидал такого проявления благодарности — да и за что благодарить-то? — опешил, а когда пришел в себя, решительно отодвинул Марго. Когда он действительно ждал от неё благодарности — ведь он сделал такое, во что сам до сих пор не очень верил — она чуть ли не кошкой на него бросалась. А сейчас с поцелуями накинулась. Обо всем забыла, хотя… Додумать он не успел. На поле раздался топот тысяч коней, и тысячи людских глоток выдохнули свирепое.

— А-а-а.

И с двух сторон лава на лаву помчалась конница.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Ольга сидела в своей комнате, сжав голову руками и уставившись в одну точку. Опять жизнь без предупреждения швырнула её в водоворот, точно проверяла княжну на прочность: выдержит — не выдержит? Точно кто-то сильный и безжалостный холодным оком наблюдал со стороны за её борьбой со стихиями: с кипящим источником, именуемым войной; с кажущейся безнадежностью будущего; с незнакомыми, непредсказуемыми людьми…

Ей так хотелось заглянуть в свое завтра, но растревоженное сознание наслаивало один образ на другой: военные в самых разных мундирах, волны, заливающие хрупкое суденышко, чей-то черный зловещий лик и отсутствие даже промелька лица человека, за которого она сегодня вышла замуж. В своих видениях она не видела его ни раненым, ни убитым, но не видела и рядом с собой…

Ольга считала себя просвещенным и гуманным человеком, сочувствующим революциям вообще, и, возможно, она была бы на стороне большевиков, но они не оставили ей выбора. В их глазах она выглядела чужой: буржуйкой, белой костью, эксплуататором…

Она могла жить рядом с ними, только украв чужое имя, а ей так хотелось быть самой собой. Она не любила ложь даже во спасение.

Ее новые друзья — Вадим, Катерина, Герасим, Алька — казалось, приняли её в свой мир, пробудили надежду на то, что она — не лишняя в этой жизни, как вдруг какой-то недобитый буржуй (она с удивлением поймала себя на этом выражении, позаимствованном у анархистов) — ротмистр появился и все испортил!

"Да, все пропало! — мысленно стенала Ольга. — Вадим сгинет в этой проклятой мясорубке, а она — замужняя женщина — на всю жизнь останется старой девой… Миль пардон, княжна, уж не о пропавшей ли брачной ночи вы сокрушаетесь?! Разве порядочная институтка может размышлять о физиологии? А… вы вовсе не это имели в виду… И опять только о себе! В то время как любимый муж пропадает в контрразведке…"

В дверь постучали.

— Входи, Катя, — вяло отозвалась Ольга. Та явно запыхалась, в глазах её металась тревога.

— Скорей собирайся, Герасим сказал, у нас только пять минут, пока они с Алькой Кару запрягают.

— Никуда я отсюда не поеду! — заупрямилась Ольга. — Разве ты не знаешь, что Вадим…

— Так Вадим и казав, — от волнения опять перешла на украинский Катерина.

— Что? Он приходил? И вы меня не позвали?!

— Якой приходив, — вздохнула Катерина, которая и сама успела привязаться к поручику. — Верховые його вели мимо викон, так вин казав, шоб мы тикали. Негайно!

— Как же я брошу его одного?

— А чем ты сможешь ему помочь? — хмуро бросил появившийся в дверях Герасим.

— Он крикнул: "Идите в Мариуполь!" — Алька просунул голову подмышкой гиганта.