Ян вернулся в зеленую комнату, в которой так безмятежно провел ночь, а наступивший день превратил его в мужчину. Отсюда начался его путь к познанию собственной души. Беата была теперь вне опасности, напряжение отпустило Яна, и он стал находить некоторую приятность в обретенной способности повелевать.

— Юлия, встань! — приказал он, подойдя к кровати, на которой безмятежно почивала первая жертва его новой одаренности.

Юлия послушно поднялась.

— Юлия, ты меня любишь? Скажи, что ты меня любишь!

— Люблю.

"Нет, — решил Ян. — это сказано без должного огня, без чувства!"

— Поцелуй меня.

Но и поцелуй вышел пресным, ненастоящим. Ян подумал, что это неинтересно, что-то, видимо, он делает не так! Надо вывести её из этого сонного состояния.

— Юлия, очнись, приди в себя!

В глазах Юлии загорелись наконец огни жизни.

— А теперь поцелуй меня как следует. Сама. Покажи, как ты меня любишь!

— Пся крев! — она с размаху влепила ему пощечину. — Что ты себе позволяешь, байстрюк! Возомнил о себе много, так?

И вышла, хлопнув дверью.

— Что-то не заладилось, — размышлял Ян, потирая ударенную щеку. — Надо попробовать ещё раз… Да, я и забыл — Иван собирался мне что-то рассказать.

Он пошел к камердинеру. Тот взволнованно ходил по комнате, потирая руки.

— Все в порядке? Ну, слава богу! А я, видишь ли, все не могу успокоиться после твоего рассказа. Мне, как врачу… да-да, я — врач. Только диплом получить не успел, война помешала. Я был безмерно увлечен своими исследованиями работы головного мозга. Моя монография о способности некоторых людей передавать мысли на расстояние вызвала интерес многих ученых. Некоторые называли меня шарлатаном от науки. Вообще-то, если честно, таких было большинство. Мне писали такие известные врачи… Кажется, я увлекся. Вряд ли тебе это интересно… С Юлией все в порядке?

— Не совсем. Что-то я неправильно сделал. Но я только хотел, чтобы она себя как взаправду вела, а то будто неживая.

— Подожди, я ничего не понял. Объясни, что ты от неё хотел?

— Да просто чтобы поцеловала! А она дерется. Сама же давеча приходила, гладила по-всякому. Я думал, любит.

— Господи, Янек. какой ты глупый! "Погладила, значит, любит!" Она погладила, как свою кошку. Кошка царапнула — она ударила.

— Ты так мне назло говоришь?

— Ладно, не ершись. Скажи лучше, ты приказал ей обо всем забыть?

— А разве нужно было?

— О, господи, конечно же!.. Горе с этими дилетантами. Теперь уже ничего не поделаешь, одна надежда на её шляхетскую гордыню; не захочет признаться. что высокородная уступила нищему крестьянину… Эх, разобраться бы во всем этом, изучить; что послужило причиной такой метаморфозы? Неужели контузия? Выходит, не было бы счастья, да несчастье помогло?

— Да объясни ты мне все, Иван! Что ты бормочешь про себя, как деревенский дурачок.

— То, что с тобой случилось, — моя подтвержденная гипотеза; я высказал её ещё перед войной: человеческие органы чувств, как я считаю, со временем настолько усовершенствуются, что человек получит возможность видеть на расстоянии, сквозь землю и прочие препятствия, сможет читать мысли и передавать их на расстояния. Тогда меня высмеяли, как самонадеянного мальчишку. Более того, некоторые ученые утверждали, что человек не только не будет совершенствоваться, а наоборот, начнет деградировать по причине открытий, двигающих прогресс и постепенно освобождающих человека от естественного физического труда.