— Я уже слышал этот бред ранее от Магистра Райса, — я сумел слегка отстраниться и тем самым пришел в себя, по крайней мере, хоть какие-то мысли начали пробегать в голове.

— Ты слышал то, что было необходимо слышать Кеннету. Нет никакого света и тьмы, добра или зла. Есть равновесие: день и ночь. А добро всегда оказывается с кулаками и зверски побеждает зло, — она рассмеялась и откинулась на спинку стула. Белая фигура снова сделала шаг по доске, но я не мог сфокусироваться на игре, глупо пялясь на незваную гостью.

— А как же рай или ад?

— Это не относится к делу и к этому миру. Здесь есть только потусторонний мир, где каждый получает то, что заслужил и что может предложить Доргону. Только и всего.

— Так какое я отношение имею ко всему этому? — я тряхнул головой. Туманная дымка в голове никак не уходила, и я начал ловить себя на мысли, что нихрена не понимаю. А хоть что-то понимать сейчас было крайне необходимо.

— Весы качнулись, дорогой. И это дает надежду остальным, в том числе и мне, хотя в этом мире я занимаю только роль статиста и являюсь вечным посредником между братьями.

— И?

— У меня есть к тебе предложение. Доиграй свою партию до конца. И я верну тебя обратно.

— Я так понимаю, ты сейчас не о шахматах говоришь.

— Разумеется.

— Но как ты вернешь меня в этом случае обратно?

— Просто поверь мне. Ну или не верь. Все равно выбора у тебя сейчас особо нет.

Под мелодичный уже порядком надоевший смех я закрыл глаза и провалился в пустоту.

Глава 3

Моя многострадальная голова, которой я слишком часто ударялся, и по которой меня слишком сильно били, раскалывалась на мельчайшие части от малейшего движения, и даже от слишком яркого света или громкого звука. Она болела так, что периодически накатывала тошнота, которую я пару раз не смог сдержать и вывалил весь съеденный обед весьма неаппетитной кучкой на тропинку, ведущую в пещеру, где мы расположились. Хорошо хоть не в самой пещере, а то пришлось бы нам другое место для схрона искать.

Эту боль ничего не могло унять: ни сон, ни отдых, ни многочисленные настойки и отвары нашего походного целителя. А его универсальное лекарство для поднятия боевого духа из синего флакона лишь ненадолго помогло мне уснуть, зато, когда я проснулся, то и боль, и тошнота только усилились. Я не мог ни на чем сфокусировать взгляд, и как только открывал глаза в голове сразу просыпался странный противный звук металла об металл, и женский смех, звучащий эхом, вроде бы поначалу приятный, но очень скоро начавший вызывать отвращение.

Прошло всего пол дня, которые мы провели в этой пещере, скрываясь от ищеек и магов Лиадры, которые очень старательно рыли носом землю, пытаясь определить источник непонятного магического всплеска. Несколько раз они подходили к нашему уже не кажущемуся надежным убежищу слишком близко, чтобы начать волноваться. Казалось бы, еще немного, и они нас найдут, но тут Лорен их отвлек, подняв несколько умертвий из неучтенной братской могилы буквально в ста метрах от нашего укрытия, как раз там, где я свой обед оставлял. По-моему, какой-то маг даже в эту кучку наступил и очень долго и нецензурно выражал свое отношения к подросткам, которые шляются где попало по ночам, пьют немерено спиртного, а потом уважаемые маги в следы из жизнедеятельности вляпываются, в то время, как им нужно нарушителей искать.

И тут прямо перед ними начала вскрываться земля и из образовавшийся ямы прямо на него поперли умертвия, протягивая когтистые лапы, явно не за тем, чтобы заключить в дружеские объятья. И, кстати, воняло от них не в пример хуже, чем от той кучи, в которую маг так неосторожно наступил. У умертвий было одно задание — как следует погонять по холмам вокруг города этих неудачливых стражников и магов. Опыт поднятия мертвых существ, делая из них немертвых, у Лорена был, и резво бегающий по дворцу неупокоенный Лавинаэль мог бы подтвердить это, если бы его не утихомирили.