Нас выбросило прямиком посредине, жаль только к дверям не были прибиты таблички с указанием, что за какой дверью находится. Но я мало обращал внимания на царившую вокруг обстановку, полностью сосредоточившись на собственных ощущениях, которые были такими, словно меня разобрали на части, а затем не слишком умело собрали заново, еще сильнее повреждая то, что уже было повреждено до этого, причем во всем теле. Болела не только грудь. Если раньше боль в животе была не слишком сильная, то сейчас она усилилась в несколько раз и продолжала усиливаться. Если так пойдет и дальше, то очень скоро она станет настолько нестерпимой, что двигаться я точно не смогу.
Вытерев со лба проступивший холодный пот, я сделал очередной шаг, после чего меня качнуло, и ноги словно стали ватными. Единственное, что я успевал сделать это прислониться к стене и плавно опуститься на пол, прижав к груди колени.
Лорен тут же оказался рядом со мной и, взяв меня за руку, начал считать пульс.
— Что болит? — он заглянул мне в лицо, хотя не понятно, что именно он там пытался разглядеть.
— Больше живот, а так все, — еле проговорил я, разлепляя вмиг пересохшие губы. Похоже, что я ошибся, уже сейчас передвигаться, да даже элементарно говорить был не в состоянии. Боль была такой сильной, какую я не испытывал никогда в своей жизни. Не хотелось бы, чтобы те наемники, все же выполнили хотя бы одну часть из своего контракта, который подписали, хоть и посмертно.
— Плохо дело. — Он поднялся и внимательно посмотрел по сторонам. — Не следовало тебя в таком состоянии перемещать через телепорт. Я сейчас, только не отключайся. Думай о ромашках, бабах и деньгах, в общем, о всем чистом и светлом. Я разведаю обстановку и вернусь за тобой. Ты меня понял?
Я только кивнул. Перед глазами стояла пелена, которую, как бы я не пытался, но сморгнуть мне не удавалось. Дело дрянь. Боли я уже практически не чувствовал, была только слабость и хотелось дико спать. О чем там нужно думать? О бабах и ромашках? Образы в голове перемешались, но я почему-то зациклился на одном: на Алаэль. Я все никак не мог вспомнить, что понял тогда в таверне перед телепортацией, глядя на эльфийку. Думай, Кеннет, вспоминай. Это точно не даст тебе уснуть. Мысли путались в голове и скакали, как табун диких лошадей, но такой долгожданный ответ в голову так и не приходил. Иногда мелькали образы какой-то комнаты с молодым человеком, смутно знакомым, задумчиво смотрящим на какую-то большую живую картину. Я не заметил, как все же уснул, продолжая видеть странные картинки из чей-то другой жизни.
— Очнись, Кеннет, да очнись ты. — Я резко открыл глаза, отзываясь на довольно болезненную пощечину. Надо мной склонился Лорен и какой-то незнакомый мужчина. Удостоверившись, что я пришел в себя и все же не умер, мужчина присел на корточки, открыл большой черный чемодан и начал доставать оттуда какие-то предметы, но какие именно я разглядеть не смог, как бы не пытался. Пелена вместе с болью никуда не делась, поэтому я сейчас находился исключительно в роли статиста. Попытавшись приподняться, я ощутил всю глубину болезненных ощущений, которые мне совершенно не хотелось больше испытывать. Я обмяк и занял то положение, которое занимал минутой ранее.
— Лежите, не двигайтесь, — мужчина перевел на меня взгляд, но потом поднял голову и затравлено посмотрел на Лорена, который стоял, скрестив руки на груди, внимательно следя за действиями этого незнакомого мужчины.
— Кто это? — на грани слышимости спросил я у своего дружинника, который, как мне показалось, от неожиданного вопроса немного вздрогнул. Как только немного полегчает следует сразу же разобраться, что с ним происходит. Больше никаких отговорок с его стороны о его хорошем самочувствии я не приму. Руку свело судорогой, и я непроизвольно дернулся, от боли захрипев и закашлявшись. Оторвав руку ото рта, которой я чисто рефлекторно прикрылся, заметил капли крови. |