12 сентября приехали Уоллес с женой (он справился с горем и выбрал другую девушку), вернувшийся из Индии зоолог Блит и энтомолог Джон Вейр. С Уоллесом продолжались споры о половом отборе, 23 сентября Дарвин писал ему о перьях петухов и индюшиных гребнях: чтобы приобрести эти украшения, мутировали не только самцы, у которых они видны, но и самки, которые в скрытом виде передают сыновьям это свойство (абсолютно верно с точки зрения генетики), и предположил, что у старых кур и индюшек тоже может вырасти такое, как у некоторых старух — борода. 24 октября прибыли Грей и Гукер с женами, обедать приходили Нортон с женой и свояченицей, поселившиеся в Кестоне недалеко от Дауни (Уильям пропадал там, ухаживая за Сарой Седжвик). В ноябре Дарвин неделю гостил у Эразма, удивлялся собственному здоровью и успехам детей. 19 ноября, Геккелю, у которого родился сын: «Надеюсь, его большие синие глаза и наследственность сделают его таким же хорошим натуралистом, как Вы; но, сужу по своему опыту, Вы удивитесь, обнаружив, как склад ума детей меняется с годами. Малыш и подросток иногда различаются разительно, как гусеница и бабочка». 19 ноября приехал скульптор Томас Вулнер — еще в 1863-м Гукер предлагал Дарвину позировать для бюста, тот с ужасом отказался: больной, не выдержу, — а теперь оказалось, что это возможно. В декабре наехала целая куча Веджвудов и Эразм. Дым коромыслом…

В начале 1869 года преподобный Робинсон вернулся, объяснив побег семейными проблемами. Но атмосфера в приходе лучше не стала: через пару недель Дарвин жаловался Инне-су, что викарий, как болтают в деревне, спит с горничными. «Наши горничные сказали Эмме, что вряд ли теперь хоть один человек пойдет в церковь». Иннес отказался верить, Дарвину пришлось ходить по деревне и собирать показания, девушки мялись, одна признала связь с Робинсоном, но тут он сам подал в отставку; к этому времени треть населения Дауни, включая дарвиновских садовников, перешла к баптистам.

В феврале Дарвин готовил пятое издание «Происхождения видов». Написал, что выражение «выживание наиболее приспособленных» лучше, чем «естественный отбор», но менять термин уже поздно. Надо было возражать Кельвину, доказать, что Земля старше, чем тот думает; попросил увлекшегося астрономией Джорджа сделать расчеты, но ничего не вышло. Умолял астронома Джеймса Кролла сделать Землю хоть чуточку старше, чем предлагает Кельвин: «мне надо очень много времени до кембрия». Кролл успокоил: никто не знает, сколь стара Земля, пишите что хотите. Разбирал критику Карла фон Нэгели, считавшего, что поскольку многие мелкие особенности, например оттенки цветочных лепестков, бесполезны, то их произвел не отбор, а «врожденная склонность к совершенствованию». Дарвин отвечал: 1) может, для чего-то эти свойства полезны, мы пока не знаем; 2) возможно, они сцеплены с другими, полезными; 3) да, бывают бесполезные отклонения, но в таком случае нельзя их объяснять и «склонностью к совершенствованию»: зачем же эта склонность производит бессмысленную ерунду? Он также вновь переписал фрагменты о влиянии «климата — пищи» на появление новых видов, настаивая, что «природа организма более важна, чем природа условий». Книга вышла в мае 1869 года, «задница» Робертсон ее ругал, друзья назвали противоречивой, автор был собой недоволен. Он погостил пару недель у Эразма, обегал друзей, написал статью об орхидеях и опять засел за «Происхождение человека».

Голубеводы и садовники заваливали его сведениями, а других голубеводов и садовников — вопросами; они оплели ученой сетью Англию и окрестности.