|
Маркс, видимо, мог, так как вычитал в «Происхождении видов» престранные вещи. Энгельсу: «Это гоббсова bellum omnium contra omnes, и напоминает Гегеля в "Феноменологии", где гражданское общество предстает как "духовное животное царство", тогда как у Дарвина животное царство выступает как гражданское общество». (Дарвин писал не о «войне всех против всех», а об экологических связях, и «гражданскому обществу» «животное царство» нигде не уподоблял.) Ф. Лассалю: «Очень значительна работа Дарвина, она годится мне как естественнонаучная основа понимания исторической борьбы классов». (По Дарвину, соперничают представители одного вида, разные — сотрудничают, так что «вывести» из его работ классовую борьбу никак невозможно; пожалуй, ближе к истине были европейские социалисты конца XIX века, видевшие в «Происхождении видов» «буржуазный» принцип lasse faire: все должно идти естественным порядком.) «Защищая» Дарвина от Маркса, обычно говорят: нельзя распространять его идеи на общество. На самом деле относить открытые им закономерности к обществу можно и нужно — физики объяснили, что это закономерности всего, — но делать это следует корректно, не вычитывая противоположное написанному.
Главного Маркс у Дарвина не понял, а то, что понял, — отверг. Энгельсу: «Очень хорошая книга П. Тремо "Происхождение и видоизменение человека и других существ". При всех недостатках она представляет собой весьма значительный прогресс по сравнению с Дарвином… Тремо… доказывает, что тип негра есть результат дегенерации более высокого типа». (Забавно, что отмену рабства в США, единственное социальное явление, которое можно прямо связать с работами Дарвина, доказавшего, что негры и белые произошли от одного предка, ни Маркс, ни кто-либо еще никогда с его именем не связывал.) Француз Пьер Тремо на самом деле не был идиотом, он выдвигал блестящие идеи об экологии, но Маркс и его истолковал как хотел: так сообразительный, но некомпетентный человек, прочтя об энтропии, сделает вывод, что разбрасывание грязных носков есть физический закон, а посему собирать и стирать носки не надо. Русские марксисты отвергли все дарвиновские открытия: дивергенцию, постепенность развития, естественный отбор. Плеханова параллели между его учителем и Дарвином оскорбили: «механистический материализм Дарвина» не имел ничего общего с «диалектическим материализмом Маркса». Что касается Ленина, он констатировал факт, что «Дарвин положил конец воззрению на виды животных и растений, как на ничем не связанные, случайные, "богом созданные" и неизменяемые, и впервые поставил биологию на вполне научную почву», и на сем потерял к нему интерес. Не лучше поняли Дарвина «нигилисты» немарксистского толка. Чернышевский в 1880-х годах писал в «Русской мысли», что не видит связи между борьбой за существование и эволюцией, что Дарвин недооценил роль воспитания (Дарвин вообще о воспитании не писал), и повторил дурацкое утверждение, будто «Дарвин перенес в естествознание реакционную идею о "борьбе всех против всех"». Народник П. Л. Лавров отмечал, что борьба, конечно, бывает, но есть и сотрудничество, почему-то решив, что Дарвин сказал не то же самое. Иным понравилась мысль о «борьбе», хотя они ничего в ней не поняли. Писарев, 1864 год: «Только тот, кто отстоял свое тело от гастрономических покушений разнокалиберных врагов и кто сам поел достаточное количество других врагов… может оставить потомство». Его единомышленник В. Зайцев выступил с утверждениями о «низших расах», которые нельзя эмансипировать, что будто бы вытекает из «дарвинизма». Человек даже не задумался, откуда же, по Дарвину, взялись «высшие расы», с неба упали? В Европе ученые критиковали естественный отбор, а гуманитарии спорили о том, «буржуазны» или «антибуржуазны» дарвиновские открытия; сами принципы борьбы за существование и отбора под сомнение не ставились. |
