— Транслируй происходящее, — командует он.

— Что?

— Где сейчас руки Али? — спрашивает он, нервно выдыхая и наставляя на меня пистолет.

— Наверху, — отвечаю я охрипшим голосом. Али в этот момент стоит перед полицейскими. — Он медленно приседает и кладет пистолет на асфальт.

— Это хорошо. Как у тебя с логикой? — спрашивает он.

— Не очень, — честно отвечаю я.

— Тогда следи за ходом мысли. Я хочу спасти свою сестру. Если меня сейчас арестуют, то она умрет. А если она умрет, то мне будет нечего терять. Так вот вопрос, кого я убью в этом случае?

— Всех, — отвечаю я.

— В целом верно, но первой я застрелю тебя и твоего не слишком смелого друга, — кивает он в сторону Анкеля. — Поняла?

— Да, — отвечаю я.

Смешно, но я только сейчас вспоминаю про Анкеля. Тот лежит с прижатыми к голове руками. Он смотрит на труп инкассатора в центре зала. Почему-то именно сейчас становится по-настоящему страшно. Это не кино. Здесь не прописаны роли. Я непроизвольно вздрагиваю, и водитель автобуса до боли сжимает мое запястье.

Боковым зрением замечаю, что к Али уже подошли полицейские. Говорю об этом.

— Готова? — интересуется Микки. Я пытаюсь кивнуть, но получается странное движение головой, означающее что-то вроде «да нет, наверное».

— Так, без паники. Все свободны. Мы схватили этого ублюдка, — раздается бодрый голос полицейского. Здоровенный мужик в бронежилете и прозрачной маске первым входит внутрь. Замечаю, как все начинают на нас коситься, но в этот момент Микки уже выпихивает меня на улицу. Там слишком светло. Сейчас где-то шесть вечера. Солнце уже скрылось, оставив после себя отвратительно жаркое марево. И все равно сейчас слишком светло. Глаза начинают слезиться.

— Как вы, ребята, с вами все в порядке? — К нам навстречу бежит молодой человек в обычной форме полицейского, безо всяких бронежилетов, но с очень перепуганным лицом.

Микки смотрит на меня, приседает и берет на руки.

— Все нормально, — говорит он.

— Что с девушкой? — с подозрением косится на меня полицейский. Если я сейчас заору, то Микки выстрелит. Не убьет, но покалечит. А если я буду молчать? Он отпустит меня? Или прибьет где-нибудь в подворотне?

— Он ударил ее, — поясняет Микки. — Парень настоящий зверь.

— Да, мне так жаль… — бормочет полицейский.

В этот момент в моем кармане начинает играть мелодия звонка. «Hello. I love you. Tell me your name»… Она так не соответствует ситуации, что буквально разрезает атмосферу.

— Это кто это тебе звонит, детка? — с холодной яростью в голосе спрашивает Микки. Воздух так наэлектризован, что кажется, сейчас я увижу искры.

— Ладно, пойду остальным помогу, — бормочет полицейский, желая побыстрее оставить нас наедине. На его лице буквально написано: «Милые бранятся, только тешатся».

— Ребят, а он с вами? — окликает нас полицейский, указывая на сына Али.

— С нами, — кивает Микки и панибратски хлопает подростка по спине. — Ганс, ко мне.

Мальчик повинуется и догоняет нас.

— Я тебе не собака, — шипит парень ему.

— Готов поспорить, что ты даже не Ганс, — шипит в ответ Микки. — У тебя есть машина? — этот вопрос адресован ко мне.

— Нет. Только у Анкеля, — отвечаю я.

— Того парня? Черт…

— У меня есть ключи от машины отца, — говорит мальчик.