— Послушай, — сказал Олег, щурясь на рюмку с водкой, — тогда становится понятной эта история в больнице.

— Объясни, Олежка, объясни.

— Просто все в предельной степени. Прожил Савелий Никитич всю жизнь бездетным, конечно, очень мечтал о собственном потомстве, и тут к нему является сын. Ваш, правда, сын (кивок в сторону Василия Андреевича). Старику приходит в голову, что один раз, двадцать пять лет назад, природа над ним смилостивилась. Один раз и незаряженное ружье стреляет. Один раз и бездетный рожает. Представляешь, что у него началось в душе, да еще сумасшедшей?

— Пожа-алуй.

Олег выпил. Закусил. Посмотрел на заторможенно сидящего гостя.

— Вот видите, все разъяснилось.

— С нами-то все, а вот с вами отнюдь, — сказал Никита.

— Что вы имеете в виду? — затравленно покосился на него Василий Андреевич.

— Зачем было городить такой сложный огород? Почему вы раньше не сказали вашему Никите, кто его отец? Настоящий.

Старик мучительно улыбнулся.

— Агаша не велела. Она хотела считать, что носила под сердцем не моего ребенка. Очень меня ненавидела. А потом уж, когда прошли годы, когда мы по-стариковски сошлись, это было совсем уж невозможно. Мы оба это понимали. Агаша знала, как он ей верил, и не могла ему признаться, что обманывала столько лет. Хотела, чтоб он все узнал после ее смерти. Он согласился — пусть так. Она написала имя человека, Савелия Никитича, и положила при нем в шкатулку, и взяла с Никиты слово, что откроет он ее, только когда она уж будет в земле.

— Рыцари Круглого стола, — усмехнулся Олег.

— Никита обещал. А в шкатулку Агаша положила длинное письмо — о двух конвертах, — где все ему объясняла подробно. Кто есть археолог из Москвы и кто есть отец настоящий. Никита открыл шкатулку, схватил имя, а письма читать и не подумал. Он очень не любил читать. И сразу уехал.

— Вы бы сами ему сказали.

Василий Андреевич разгладил короткопалыми руками слезные морщины, но они не разгладились.

— Я стал ему говорить, но тут приступ. Я упал. Он уехал.

Олег разлил остатки водки.

— Н-да.

За полчаса, проведенных в душе, настроение Руслана изменилось. Возбуждение было смыто как пот. И он подумал: зачем, собственно, ему откровенничать с Денисом? Кто они теперь друг другу!

Может быть, вообще не было смысла сюда ехать. Начнет сейчас приставать со своим таксопарком.

И Лариса… он не знал, как ему подступиться к размышлениям на эту тему. Если дебил взбесится, значит ли это, что она свободна? А когда он сам возьмет деньги у очкастого, будет ли он свободен от него? И почему очкастый предложил так много за один выстрел?

Руслан почувствовал, что ему снова становится жарко. От мысли, что может проделать в замкнутой квартире взбесившийся бультерьер.

Почему не подумал об этом в самом начале?!

Несколько минут он наблюдал свою физиономию в круглом зеркале. Зрелище было жуткое.

На кухне зазвонил специальный будильник: через пятнадцать минут ужин.

В ванной не отсидеться.

Войдя в кабинет, Руслан застал Дениса сидящим над открытым футляром. Денис уныло любовался винтовкою.

— Ты мне что-то хотел сказать?

Руслан сел на нелюбимое постоянно вертящееся кресло.

— Да ничего особенного.

— Ты прибежал какой-то возбужденный.

— Зато ты сидишь такой мрачный…

— Такое впечатление, что за тобой гнались.

Раздался тяжелый стук во входную дверь. Как будто обухом топора.

Руслан зажмурился.

— Кажется, догнали.

Удары продолжали сыпаться.