Дорога, петляя, поднималась выше и выше. Подъем, который мы оставляли за спиной, становился все круче. Рытвины и ухабы наводили на мысль о том, что наслаждаться поездкой в таких условиях могли только настоящие ковбои.

– Как вы думаете, кто построил эту дорогу? – спросил Джейсон. – Похоже, она очень старая.

– Может быть, лесничие, – ответил я. – Или лесорубы. Впрочем, вполне возможно, что и ковбои – до того, как лес стал частью системы национальных парков. Помнится, отец рассказывал, что в былые времена скотоводы пасли здесь небольшие стада, чтобы снабжать мясом местных золотоискателей.

– Золотоискателей? – восторженно переспросил Джейсон. – Здесь есть золото?

– Ну, или серебро. Впрочем, это было давно. Почти все старательские поселения сейчас заброшены.

– Города мертвых, – заупокойным голосом произнес Пити.

– Города мертвых... – завороженно повторил Джейсон.

– Некоторые из них стали лыжными курортами, – беззаботно сообщил я, памятуя о ночных кошмарах, которым был подвержен сын.

Перевалив через вершину, мы неожиданно оказались на лугу, поросшем свежей травой, по которой гулял прохладный ветерок.

– Все было точно так же, когда папа привез нас сюда, – сказал я Пити.

– Сколько лет прошло, – отозвался он.

– Мы уже приехали? – спросил Джейсон.

Вечный вопрос, который постоянно задают дети. Мне представилось, как я и Пити донимали отца таким же вопросом.

Мы с братом переглянулись и не сумели удержаться от смеха.

– Что смешного? – сердито поинтересовался Джейсон.

– Ничего, – ответил Пити. – Нет, мы еще не приехали.

13

Нам понадобилось еще полчаса. Луг переходил в крутой косогор, спускающийся к сосняку, и ехать по нему пришлось зигзагами.

Перевалив через каменистый гребень, я резко затормозил и посмотрел вниз – туда, где едва различимая дорога терялась в мягкой траве. Солнце сверкало на глади озера, словно нарисованного на картинке; вокруг высились осины, за ними поднимались сосны, и над всем этим великолепием царили горы.

– Да, – произнес я сдавленным голосом. – Все так, как запомнилось.

– Ничего не изменилось, – подтвердил Пити.

С правой стороны гармонию пейзажа нарушали только старые загоны. Серые от непогоды столбы и жерди превратились в груды гниющего хлама. Мы проехали мимо них ближе к озеру. Других машин здесь не было. Судя по всему, сюда очень долгое время вообще никто не заглядывал.

Мы остановились в пятидесяти футах от озера – на том же месте, где затормозил когда-то отец. Выбравшись из машины, я с удовольствием вдохнул свежий прохладный воздух.

– Папа, смотри, старое кострище!

Я посмотрел на обрамленный камнями выжженный круг земли с обугленными поленьями посередине.

– Правильно, старое, – подтвердил Пити. – Похоже, здесь не разводили огня много лет. – Он глянул на меня. – Интересно, мы с отцом жгли костер именно здесь?

– Хочется верить.

Джейсона переполняла жажда деятельности.

– Где мы поставим палатку?

Я показал на площадку справа от кострища.

– Может, здесь? Вроде бы именно тут мы с Пити помогали отцу разбить лагерь...

– Я помогу, папа?

– Само собой, – сказал Пити.

В тот момент, когда мы открыли багажник и начали выгружать снаряжение, я понял, что такое "дежа-вю".