– Итак, – продолжил Шут, сунув руки в дым и изогнув пальцы так, что тот закружился и сотворил посередине подобие вращающейся зеленой луны. – Королева Тса вряд ли была несведуща относительно хитростей Мишим. Натанцы никогда не любили эту луну, почитая великого Номона. Тем не менее нельзя игнорировать Луну. «Спасибо, великая небожительница, – ответила Тса. – Наши инженеры неустанно трудятся, чтобы воздвигнуть что-то великолепное». – «Они почти достигли моих владений, – отметила Мишим. – Интересно, уж не стремишься ли ты их захватить?» – «Ни в коем случае, великая небожительница. Мои владения – земля, а небеса принадлежат тебе». – Шут сунул руку в дым и нарисовал белую линию, которая напоминала прямую колонну. Рядом же он устроил зеленый «карман», похожий на водоворот. Башня и луна.

«Это ведь не может быть естественным, верно? – подумала Шаллан. – Он творит светоплетение?» Но она не видела буресвета. Было что-то более… органичное в том, что он делал. Девушка не могла быть полностью уверена, что это сверхъестественные силы.

– Как всегда, Мишим вынашивала хитрый план. Она ненавидела каждую ночь висеть в небе, вдали от наслаждений земного мира и услад, известных лишь смертным. На следующую ночь Мишим опять прошла мимо королевы Тса в ее башне. «Какая жалость, – проговорила Мишим, – что ты не можешь увидеть созвездия вблизи. Ибо они воистину прекрасны, как драгоценные камни, ограненные лучшими резчиками».

«И впрямь жаль, – согласилась Тса. – Но всем известно, что от столь возвышенного зрелища у смертного сгорят глаза».

На следующую ночь Мишим попыталась опять. «Какая жалость, – заявила она, – что ты не в силах беседовать со спренами звезд, ибо они рассказывают изумительные истории».

«И впрямь жаль, – ответила Тса. – Но все знают, что от языка небес смертные сходят с ума».

На следующую ночь Мишим предприняла третью попытку. «Какая жалость, что ты не можешь увидеть свое королевство сверху. Ибо колонны и купола твоего города сияют».

«И впрямь жаль, – снова согласилась Тса. – Но это зрелище предназначено для великих жителей небес, и созерцать его самой было бы кощунством». – Шут бросил на жаровню еще одну щепотку порошка, и поднялся желтовато-золотистый дым. К этому моменту вокруг собрались десятки зрителей. Он взмахнул руками в стороны, и дым разошелся в виде плоскости. Потом от нее стали снова подниматься струйки, превращаясь в башни. Город?

Он продолжил рисовать круги одной рукой, притянув зеленый дым вверх в виде кольца, которое одним резким движением кисти послал вертеться над желто-золотым городом. Это было невероятно, и Шаллан смотрела, уронив челюсть. Это был образ, который жил.

Шут бросил взгляд в сторону – туда, где оставил свой мешок. Вздрогнул, словно от удивления. Шаллан дернула головой, но тут рассказчик пришел в себя и продолжил историю так проворно, что заминку нетрудно было упустить из вида. Однако теперь Шут внимательно рассматривал своих зрителей.

– Мишим не сдалась, – продолжил он. – Королева была наделена благочестием, а луна – хитростью. Предоставлю вам решать, что из этого мощнее. На четвертую ночь, проходя мимо королевы, Мишим пустила в ход другую уловку. «Да, – сказала Мишим, – твой город велик, что может увидеть лишь божество с небес. Вот почему так печально, что у одной из башен крыша с изъяном». – Шут взмахнул рукой в сторону, уничтожая дымные линии, из которых состоял город.