У его подножия торчал щуплый паренек лет двадцати четырех. Как и было условлено, он держал свернутую в трубочку газету. Раскисшая от дождя, она уныло обвисла в его руке. Это мешало рубоповцу выглядеть таким бравым, каким он хотел казаться.

– Привет, – сказал Громов, поравнявшись с ним.

– Здорово, коли не шутишь, – солидно откликнулся молоденький опер и шмыгнул носом.

Прежде чем назначить эту встречу, Громов всерьез обдумывал другой, более надежный, но и более рискованный вариант разжиться информацией о Лехе Бреславцеве. Перехватить на входе в РУБОП любого гражданина, вызванного на собеседование, выманить или отобрать у него повестку и проникнуть в управление вместо него. Любой тамошний сотрудник обладал исчерпывающими сведениями о группировке Катка и ее местонахождении. Громов сумел бы раздобыть необходимую информацию, в этом не было никакого сомнения. Но что делать с допрошенным рубоповцем после? Единственный напрашивающийся ответ не устраивал Громова, и он, поразмыслив, решил действовать иначе. Переговоры с оперативником на нейтральной территории облегчали расставание с ним без лишних эксцессов. Правда, на встречу мог явиться какой-нибудь желторотый новичок, плохо разбирающийся в криминогенной ситуации. И внешний вид щуплого милиционера настроил Громова на весьма скептический лад.

– С кем имею честь? – спросил он.

– Лейтенант Костечкин, сотрудник оперативного отдела. Начальство сказало, что ты обладаешь какой-то важной информацией.

– Что-то в этом роде, – согласился Громов.

– А кто ты такой будешь?

– Называй меня Олегом.

– Отчество имеется? – вопрос был пронизан специфическим милицейским любопытством.

Громов покачал головой.

– Обойдемся без отчества. Ты ведь все равно со мной на «ты», лейтенант.

Костечкин оказался парнем покладистым.

– Ладно, – сказал он, – пусть будет так. Выкладывай, Олег, что ты там надыбал?

– Ну не здесь же? – усмехнулся Громов. – Мы с тобой не на гармошке собрались играть, у прохожих на виду.

– Конспирируешься? – в простуженном голосе Костечкина прорезалась ирония.

– По мере сил и возможностей. Идем ко мне в машину.

– Идем, – обрадовался промокший Костечкин.

Приблизившись к «семерке», он, не скрывая подозрений, обошел ее вокруг, проверяя, не прячется ли кто в салоне, а потом строго спросил:

– Почему тачка без номеров?

Громов поморщился:

– К чему эти глупые вопросы, лейтенант? Полезай внутрь, пошепчемся на более интересные темы.

Нескольких минут общения хватило Громову, чтобы составить для себя психологический портрет собеседника. Несмотря на несолидный возраст и почти мальчишескую внешность, парень принадлежал к числу тех людей, у которых есть некий стержень, не позволяющий гнуть их, как заблагорассудится. На испуг Костечкина не очень-то возьмешь. Правда, окажись перед Громовым настоящий враг, а не этот молоденький милиционер, он все равно сумел бы сломать его, но в данном случае крайние меры исключались. К Костечкину следовало искать иной подход, гуманный, не представляющий угрозы для здоровья. И первое, что сказал Громов, когда они уселись в машину плечом к плечу, это:

– У меня к тебе просьба, лейтенант. Не хватайся за табельное оружие, даже если тебе не понравится то, что ты от меня услышишь.