— Какая мне разница, что они подумают? — Я вздрогнула от высказываний, последовавшим за этим заявлением. — Извини. Да. Да, я слышу тебя. Да, да, да. Что? Конечно, мы собираемся пожениться! Я не знаю насчет Клэр, она с Финном, кажется, очень сблизилась. Сильнее, чем с ее обычными парнями. Я думаю, что у них все серьезно. Нам просто остается ждать.

Снаружи гудел уличный транспорт, оживляя великолепный, солнечный — читай, редкий — майский день.

— Нет, ты не можешь опять с ним поговорить, ты уже говорила с ним сегодня три раза. Кто-то наконец-то, разыскал его родителей, и он рассказывает им все, что произошло. Да, ты познакомишься с ними. Да, они хорошие. Мама… — Я вздохнула и взмолилась о терпении. — Да, я не разрешу его матери помогать мне выбирать подвенечное платье, хорошо? Я должна идти. Нет, сейчас не лучшее время, чтобы изучать хирургическую реконструкцию ушей, мне нравятся мои уши! Пэйну они тоже нравятся. Нет… нет… это не вопрос денег, я просто не хочу их повторно-эльфировать! Послушай, я действительно, действительно должна… Мама… Мама, Пэйн стоит абсолютно голый, с эрекцией, которая может свалить здания, и зовет меня. Я должна бежать! Люблю тебя и папу. Увидимся. Пока!

Я отключила телефона на негодующем бормотании моей матери, потирая ухо в попытке вернуть ему чувствительность, затем прислонилась к стене и потянулась. Я знала, что мама взбудоражена новостями о том, что я теперь бессмертна (она волновалась по этому поводу с тех пор, как мне слегка подрезали ушки) и безумно влюблена в человека, который был также без ума от меня, но ее приводила в ярость необходимость международных телефонных разговоров. Я подозревала, что в самое ближайшее время она вытянет папу в Шотландию.

Ты все еще этим занимаешься?

Пальцы моих ног сжались от теплого, насыщенного голоса в моей голове. Да. И чувствую себя от этого замечательно. Мне нравится это делать. Я могу делать это каждый день, сейчас и до конца наших дней.

Пэйн вздохнул, прислонившись к двери.

— Как твоя рука?

Я просто улыбнулась и выгнула спину, наслаждаясь абсолютной радостью, которую приносил моей коже солнечный свет, вызывая у меня головокружение от его силы, питающей меня. Я была одета в весьма непристойную прозрачную кружевную сорочку… и больше ничего.

— Прекрасно. Ты был прав, солнечный свет ускорил процесс заживления ран.

— Я так и подумал, что это должно помочь. Эта опять была твоя мама?

— Конечно. Наверное, мы услышим ее сегодня еще добрый десяток раз, прежде чем она выплеснет из себя большую часть волнений. Мне понравились твои родители.

— Хорошо. Ты им тоже понравилась. Моя мама сказала, что ты не должна выбирать подвенечное платье, пока они не вернутся в Шотландию. Она взволнована появлением невестки и не хочет пропустить ничего из предсвадебных приготовлений.

Я рассмеялась.

— Это будет жестокое сражение: моя мама против твоей. Ну, ладно, позволим им самим все решать. Мне реально все равно, конечный результат от этого не изменится.

Он приподнял бровь.

— Дикий, необузданный секс в первую брачную ночь?

— Нет. — К его удивлению, я покачала головой. — Страстное, романтичное, замечательное начало нашего вечного семейного счастья.

Он улыбнулся.

— А затем сразу дикий, необузданный секс в первую брачную ночь.

— Сэм? Ты прилично одета? — Раздался из-за закрытой двери голос Клэр. Пэйн подошел к краю полосы из солнечного света на полу, схватил мой халат, который лежал на деревянном носороге и бросил его мне, прежде чем открыть дверь.

Я села на скамейку у окна, где поглощала всеисцеляющие солнечные лучи, и с любопытством стала наблюдать, как Клэр медленно протаптывает тропинку в комнату.