|
– Во первых, – начал он, наливая Шмыгуну кофе, – ты долго думал, когда по телефону начал болтать? – Ну, извини, я ничего такого не сказал. – А что если все наши телефоны теперь на прослушке? Ну ладно, это отдельный разговор. А во вторых, если хочешь быть в деле, найди стоящего покупателя. – Вот это – серьезная тема, – кивнул Джек, – значит, картина у тебя? – Нет, у римского императора Октавиана Августа! – Ну, парень, ты даешь! – Джек довольно хохотнул. – А картина то стоящая? Сколько с покупателя запрашивать? – Вот тут, Джек, начинается самое интересное, – негромко сказал Гоша, отодвигаясь от стола, – начинается то, за что я тебя действительно возьму в долю. Дело в том, что картина эта – не бог весть что, третий сорт, – увидев, как Джек скисает, Гоша продолжил: – Настоящие ценности охраняют посерьезнее, к ним просто так не подберешься. Но мы должны убедить покупателя в том, что предлагаем ему шедевр… – По русски то говори, – вставил Джек. – Предлагаем настоящую, реально дорогую вещь. Ну это не так уж трудно: ведь картина – прямо из Эрмитажа, там туфты не держат, это все знают. Нам теперь надо, чтобы кто нибудь достаточно авторитетный заявил по телеку или еще где нибудь, что эта мазня стоит, допустим, миллион баксов. Тогда у нас ее тысяч за триста запросто купят. Сумеешь ты такое организовать? Джек смотрел на приятеля с уважительным изумлением: – Ну, Гошка, ты голова! Здорово придумал! У Мусы кого только нет – найдем какого нибудь козла посолиднее, он за штуку зеленых все что хочешь скажет. Ну, я всегда в тебя верил… Гоша вдруг замер и присмотрелся к приятелю. Плутоватые глазки Джека помимо его воли шныряли по углам. – Эй, дружище! – Гоша слегка ударил ладонью по столу. – Ты что это задумал? Ты что думаешь, у меня картина дома? И не надейся! Она очень надежно спрятана. Если ты рассчитываешь меня кинуть – лучше сразу отдохни от этой мысли! Запомни, хорошо запомни: картина у меня, и без меня у вас ничего не получится. Это моя операция, тебя, так и быть, возьму в долю, но уж обставить меня и не надейся. Я все продумал и не выпущу дело из под контроля! – Что ты, что ты! – Джек сделал совершенно честные глаза и даже вскочил со стула. – Как ты мог такое подумать? У меня и в мыслях этого не было, за кого ты меня принимаешь? Это твоя тема, ты во всяких картинках разбираешься! Что я, не понимаю, что ли? Конечно, у покупателя и доверия к тебе больше будет. Что ты, у меня и в мыслях не было тебя кидать! – Ну смотри, – примирительно заговорил Гоша, – возможно, мне и показалось, но ты свои глазки то блудливые притуши. А Мусе своему передай, чтобы он не пытался на меня наезжать. Про себя Гоша подумал, что самое удачное в сложившейся ситуации – это как раз то, что картины у него нет, иначе ее либо украли бы, либо отняли. А так – попробуй, отними! – как было написано на вкусных шоколадных конфетах советских времен. Нельзя украсть то, чего нет. А вот продать – можно. Продажей того, чего нет, занимались и занимаются во все времена тысячи преуспевающих бизнесменов. Продавали в прежние времена тысячи тонн хлопка, существующего только на бумаге, миллионы тонн нефти, присутствующей только в отчетах, десятки тысяч шкурок соболя и норки, наличествующих только в накладных – из этих несуществующих шкурок шили вполне реальные шубы, из невидимого кирпича строили замечательные, абсолютно видимые и ощутимые особняки. То же самое происходит и сейчас, только на другом витке исторического развития, а значит – на другом уровне качества. И почему бы ему, Гоше Фиолетову, не влиться в эти толпы процветающих и не продать с большой выгодой для себя несуществующую картину? Тем более что картина эта на самом деле существует – до вчерашнего дня ее многие видели, – и заинтересованные лица уверены, что сейчас картина у него, Гоши. |
