— Уходи! — закричала она. — Я не могу жить с тобой под одной крышей!

И ушла в другую комнату, всхлипывая и путаясь в халате. Девушки из службы подслушивания были в восторге. Игорь капнул скотча в стакан с водой, но пить не стал, ночь подкатилась клубком к горлу, и он тихо, неумело заплакал.

На следующий день контрразведка МИ-5 тоже не избежала бескровной драмы.

— Ну и дела! — говорил Питер Дженкинс, сжигая грозным взором Джорджа Листера, Джеймса Барри и Вивьена Колина, затаившихся, словно перепуганные хорьки, на своих стульях. — Что же это происходит?! Русский не просто живет с шотландкой, но и имеет от нее сына, причем названного в его честь Игорем, причем этот русский — англофил и диссидент, а мы лишь хлопаем ушами и ничего об этом не знаем!

Дженкинс сделал паузу, остальные тоже траурно молчали.

— Русских тут, как сельдей в бочке, если бы нам увеличили штаты… к тому же он не связан с КГБ… — слабо пикнул Джордж, разорвав тишину.

— Хватит оправданий! — заорал шеф. — Перед вашим носом сидит готовый агент, а мы об этом даже не подозреваем. И это при том, что у нас сейчас нет хорошей русской агентуры…

— А Климкин? — вмешался доселе молчавший Барри.

— Что Климкин? — возмутился шеф. — Думаете, если завербовали шофера советского посла, то уже решили все проблемы. Ваш Климкин, кстати, полная тупица, к тому же он даже не может толком уяснить, о чем посол беседует в машине. А что касается его информации о тех, с кем встречается посол, то мы это и так знаем от службы слежки. Я уверен, что Климкин — подстава КГБ!

И Дженкинс презрительно растянул губы в усмешке. Все грустно смотрели куда-то вниз, на ножки начальственного стола, словно провинившиеся дети. Если уж Климкин подстава, то где же тогда честные люди? По подставам англичане считали мастерами себя и только себя, и действительно, контрразведка ловко подсовывала резидентуре КГБ своих людей: одни вызывались шпионить добровольно, приходили в посольство и даже предлагали секретные документы, других служба засекала и перевербовывала, и они верно служили, сообщая об интересах советской разведки.

— Что будем делать? — чуть успокоился шеф.

— По-видимому, надо продолжить изучение этого типа… Техника, которую мы недавно поставили у него дома, дает неплохие результаты… — осторожно заметил Джордж, боясь напороться на очередную мину.

— Тише едешь, дальше будешь? — язвительно отреагировал шеф. — И так еще несколько лет. А что, собственно, еще мы должны знать о нем? Разве всего того, что мы знаем, мало для его вербовки? Или вы полагаете, что он побежит в посольство и признается, что имеет на стороне ребенка? Его надо немедленно вербовать! — и в подтверждение своих слов Дженкинс стукнул трубкой о стол, пепел фейерверком осыпался на драгоценные бумаги.

Разговор закончился, прилежные контрразведчики встали и скромно покинули начальственный кабинет.

Ранним воскресным утром по аллеям Ричмонд-парка двигалась симпатичная пара: преисполненный достоинства седовласый джентльмен с сумкой, из которой торчали клюшки для гольфа, одет он был в клетчатый пиджак и никкербокеры, большую и, по-видимому, умную голову покрывала тоже клетчатая кепка. Джентльмен ласково посматривал на молодого человека, вероятно, сына, в пуловере и джинсах, и изредка указывал рукой на лауны, где уже неторопливо расхаживали игроки. Впрочем, разговор между резидентом КГБ в Лондоне Олегом Тениным и Вивьеном Колином, завербованным КГБ еще три года назад в университете и внедренным в МИ-5, выходил за рамки спортивной дискуссии, хотя со стороны выглядел именно таким образом.