Роман промолчал.

Расстались они как всегда дружески.

— Завтра в семь вечера, — сказал Воха, прощаясь.

Роман кивнул, пожал локоть тренера (рукопожатий тот не любил) и вышел.

Захотелось есть.

Подумав, Роман добрался до своей улицы и направился в любимое кафе «У Некрасова». На входе он едва не столкнулся со стайкой молодых девушек, среди которых оказалась соседка по подъезду: её квартира находилась рядом с квартирой Романа, на первом этаже.

Звали соседку Юна. Отца девушки звали Варсонофием, Роман удивился, узнав об этом: знакомых с такими редкими именами у него пока не было.

Юна закончила сельскохозяйственный институт, хорошо бегала на коньках, мечтала войти в сборную России по конькобежному спорту, но повредила колено и вынуждена была попрощаться со спортивной карьерой.

Обо всём этом Роману рассказал сам сосед Варсонофий Ипатьевич, который оказался одним из модераторов «Триэн». Роман постеснялся спросить у Олега Харитоновича, специально ли его поселили рядом с триэновцем, но догадывался, что некий расчёт имел место. Речь шла не о доверии — о безопасности нового сотрудника.

Дочь пятидесятилетнего Варсонофия понравилась Роману. Красавицей назвать её было нельзя, но она была симпатичная, вежливая, часто улыбалась, что ей очень шло. Глаза у Юны были тёплые, карие, с медовым оттенком, а брови, взлетавшие на лоб как крылья, добавляли лицу очарование. Свои длинные волосы она нередко укладывала короной либо заплетала в косу. С ней можно было говорить о чём угодно, потому что она умела слушать и задавать непростые вопросы. Однако у неё всегда имелось собственное мнение по любым проблемам, которое она менять не любила, что говорило о твёрдом характере девушки.

Роман не выяснял детали её прошлой жизни, но со слов Варсонофия Ипатьевича знал, что до трагедии с коленом Юна собиралась выйти замуж. Правда, как только её друг узнал, что спортивная карьера Юны под большим вопросом, свадьба расстроилась. Видимо, он рассчитывал на славу жены и большие гонорары, а не то что сильно любил девушку.

К Роману она относилась хорошо, даже слишком. Это его и забавляло, и огорчало. Он всё ещё надеялся, что Даниэла вернётся, и другие девушки жили в параллельной вселенной. Хотя и ханжой он себя не считал.

— Роман Евлампиевич! — воскликнула Юна, всплеснув руками. — Вы обедать?

— Да вот, хочу заморить червячка, — улыбнулся он.

— Ой, а мы уже поели, — огорчилась девушка. — Знакомьтесь, девочки: это Роман Евлампиевич, целитель, живёт в соседней квартире. Если что заболит — обращайтесь.

Девушки, спутницы Юны, с откровенным любопытством посмотрели на Романа, и ему захотелось их чем-нибудь удивить. Он представил, что голова у него покрыта волосами, послал соответствующую пси-установку, и по удивлению в глазах девушек понял, что фокус удался.

— Как вы это делаете? — прощебетала одна из них.

— Он ещё и не то умеет, — махнула рукой Юна, хотя удивилась и она.

— Блины пеку, — подтвердил Роман, — крестиком вышиваю.

Девушки прыснули.

— И людей насквозь видит, — похвасталась Юна. — Мы сегодня вечером здесь день рождения Марьяши справляем, ей стукнуло двадцать че…

— Юнька! — с упрёком перебила её сероглазая блондинка.

— Не верю, — заявил Роман, возвращая себе прежний безволосый облик. — Вам семнадцать, не больше.

Блондинка засмеялась, остальные подруги Юны тоже развеселились.

— Приходите, посидим, шампаника выпьем, — предложила Марьяша.

— Благодарю, если не случится ничего непредвиденного, приду.