Изменить размер шрифта - +

Пока ее глаза были чистыми. Без гадкого огонька.

Дэлл отвернулся.

Очередь из машин снова пришла в движение, «Неофар» медленно пополз следом.

Раздался следующий вопрос:

– Скажи, а сколько людей владело этим ножом до меня?

– Шесть.

В салоне повисло молчание, наполненное звуками, доносящимися через приоткрытое окно: шорохом шин и гулом двигателей. Мимо, маневрируя между плотными рядами автомобилей и резко простреливая воздух дробными выхлопами, прокатился мотоцикл.

Только не спрашивай, кем они были и что именно делали, получив его в руки.

Она не спросила, погрузившись в размышления. Через минуту вынырнула из мыслей, поинтересовалась, долго ли он пробыл рабом, и, получив ответ, снова ушла в затяжное молчание.

Дэлл начал раздражаться.

«Зачем тебе все это? Какая разница? – подумал он зло. – Начинай праздник души, заказывай!»

Но худощавая девчонка со слишком серьезными глазами продолжала молчать; ему были видны лишь ее затылок и кончик аккуратного носа, повернутый к окну. Рыжеватые пряди волос завивались у воротника.

«Ореховые. Темно-ореховые с красноватым оттенком».

Ладони, покрытые царапинами, лежали на узких коленях.

Откуда-то возникло чувство, что они чем-то похожи. Но чем? Какое сходство могло быть между наемным убийцей и секретаршей?

Дэлл отмел странную мысль, но ощущение осталось. Наверное, дело было во взгляде. Что сделало его таким же отстраненным и закрытым, как у него самого? Меган не была обременена проклятием в виде обязательства исполнять чужие желания, жила бедно, но свободно, делала что хотела, принадлежала самой себе и только.

Вот именно.

Он не успел додумать: внимание отвлек грузовик на соседней полосе, сначала резко набравший скорость, а затем неприлично быстро сбросивший ее, что заставило водителя пикапа, ехавшего позади, ударить по тормозам и с негодованием нажать на клаксон, приправив все это отборной бранью. Люди торопились в Солар.

Дэлл со скучающим видом отвернулся. Он никуда не торопился. Его пассажирка продолжала молчать, думая о чем-то своем; по-видимому, тишина устраивала их обоих.

Через какое-то время поток машин снова пришел в движение; пробка начала рассасываться. Наконец-то появилась возможность утопить педаль газа глубже, чем на несколько миллиметров, – «Неофар» сравнительно бодро понесся по направлению к сияющим вдалеке небоскребам.

 

Даже без подробностей, которые мне не хватило духу выспросить, картина, сложившаяся в голове из его коротких ответов, ужасала. Шесть человек, три года рабства, редкие минуты покоя, несколько раз – полное банкротство и никого, кто пожелал бы вернуть злосчастный предмет владельцу, тем самым прервав затянувшуюся жестокую пытку.

Что ж, это предстояло сделать мне, и я мысленно готовилась к финальному разговору.

На город медленно опустились сумерки. Я, как и планировала еще перед выходом из дома, наслаждалась тем, что рассматривала чужую жизнь – радостную, безбедную, свободную от проблем. У кафе и ресторанов, под натянутыми тентами и зонтами, за накрытыми белоснежными скатертями столами сидели люди. В этот час почти все места оказались заняты. Многие, кто хотел попасть внутрь, стояли у расположенных у входов меню и с любопытством наблюдали за посетителями, довольно поедающими заказанные блюда и пьющими разноцветные напитки из вытянутых и пузатых бокалов. Над их головами горели газовые светильники, уберегающие посетителей от незаметно подкрадывающегося августовского холода. Красиво. Уютно.

У кинотеатров кружили толпы желающих посмотреть новые, вышедшие на экран только этим вечером картины. Через стеклянные двери было видно длинные, завитые, словно змейки, очереди, растянувшиеся почти до самого выхода.

Когда я в последний раз ходила в кино?

«Два года назад», – услужливо подсказала память.

Быстрый переход