Фергюсон пнул пустоту и ввалился внутрь — дюжий мужчина лет пятидесяти с лишним в костюме из мохнатого твида, словно обросший медвежьей шерстью. Длинное лошадиное лицо, под косматыми бровями — маленькие глазки, глубоко и близко посаженные. Они свирепо шарили по комнате.

— Где он? Где паршивый сводник?

Бидуэлл пребывал между дверью и стеной, где и остался.

— Крепковатые выражения, вам не кажется? — спросил я.

Фергюсон стремительно повернул голову в мою сторону, потерял равновесие и привалился к косяку. В кармане у него что-то металлически звякнуло.

— Пистолет лучше отдайте мне, полковник. Не то ненароком прострелите себе бедро, а такие раны бывают очень болезненными.

— Я умею обращаться с огнестрельным оружием.

— И все-таки лучше отдайте его мне на некоторое время. Вы же не хотите, чтобы кто-нибудь пострадал...

— Не хочу? Бидуэлл у меня еще как пострадает! Продырявлю ему шкуру, освежую проклятого койота и прибью шкуру сушиться к его собственной двери.

Разбушевавшийся пьяница. Но разбушевавшиеся пьяницы бывают опасны.

— Нет. Как представитель закона я вас арестую! Отдайте пистолет.

— Катитесь к черту! Еще один бидуэлловский красавчик, специалист по краже жен!

Он ринулся на меня, опять потерял равновесие и еле успел уцепиться за край двери, потянув ее на себя. Перед нами возник вжавшийся в стену Бидуэлл. Фергюсон захрипел, как волынка, и потянулся к карману.

Я ухватил его за воротник рубашки под торчащим кадыком, рванул на себя и ударил в тяжелый подбородок. Съездить по физиономии полковника было моей давней мечтой.

Этот выпрямился во весь рост, торжественно прошествовал к бидуэлловскому столу, повернулся на каблуках, опасно накренившись, и грузно плюхнулся в бидуэлловское кресло. Затем открыл рот, словно председатель правления, готовый сформулировать новую политику фирмы, улыбнулся нелепости всего сущего и впал в глубокое забытье. Кресло закрутилось и сбросило его на пол.

— Что вы натворили! — сказал Бидуэлл. — Он предъявит нам иск.

— Иск мы ему сами предъявим.

— Ничего не выйдет. С двадцатью миллионами не судятся. Он наймет лучших адвокатов в стране.

— Вы сейчас разговариваете с одним из них, — сообщил я, продолжая испытывать душевный подъем, потому что мне таки довелось съездить полковника по физиономии. — Всю жизнь предвкушал такой иск!

— Но он же меня не тронул, — возразил Бидуэлл.

— Вы как будто разочарованы? Бидуэлл смерил меня угрюмым взглядом.

— Полагаю, мне следует поблагодарить вас за спасение моей жизни. Только, честно говоря, никакой благодарности я не испытываю.

Присев на корточки рядом с распростертым на полу полковником, я извлек из его кармана симпатичный короткоствольный пистолет, довольно увесистый, потому что обойма была полна, и показал его Бидуэллу.

Но он отвел глаза.

— Будьте добры, спрячьте.

— А, так вы забрали у него пистолет! — произнес кто-то с порога. — Часа два назад я убедил его отдать мне тот, который был при нем. Значит, в его машине имелся еще один.

— Убирайтесь, Падилья, — сказал Бидуэлл. — Не входите.

— Слушаюсь, сэр.

Падилья ухмыльнулся и вошел. Кудрявый, с изуродованным ухом молодой человек в белой куртке бармена. Он окинул Фергюсона профессиональным взглядом.

— Ссадина на подбородке. Пришлось дать ему раза?

— В тот момент мне это показалось самым уместным. Хотя мистер Бидуэлл и предпочел бы получить пулю. Но было бы жаль, если бы такой ковер залила кровь.