— На кой черт ты мне сдался? — спросил Багров, прилаживая ненадежнее дуло.

— Как знать, Багров… Я вот думаю, мы поладим. Ну? Впустите меня. Неужели побоитесь одного-то? А мой друг Пал Палыч Знаменский рассказывал, что вы человек отчаянной храбрости.

Томину случалось пользоваться именем Знаменского как паролем — и обычно срабатывало. Сработало и на сей раз. Напоминание, что есть на свете хорошие люди, на минуту сбило накал злобы в Багрове. Параллельно присоединилось кичливое желание доказать свою отвагу.

Он отвел пистолет и внимательно посмотрел в щель. Гусев с участковым застыли в отдалении. Устраивая игру в прятки, Багров не обдумывал стратегии и тактики; ждал ходов противника. Ход сделан. Чем же ответить?

— Ладно. Одного пущу. Только руки из карманов вынь. Вынь, говорю!

Багров выбил подпорки, дверь открылась. Томин приостановился на пороге, привыкая к полутьме. Сквозь щели, окошко и худую местами крышу проникал лунный свет, давая разглядеть очертания предметов.

— Ну, чего ж ты? Заходи, раз такой смелый.

Томин вошел внутрь и увидел Багрова. Приспустив рукав полушубка, тот втянул в него пистолет; дверь он притворил, оставив лишь узкую щель для наблюдения. Затем рывком вскинул руку с пистолетом, и Томин оказался на мушке.

«Ну вот! Какого лешего я попер против предчувствия?!»

— Это новость, — сказал он вслух. — Как вы его раздобыли?

— Сам, голубчик, приплыл.

— Пистолеты сами не плавают. Сколько пуль в обойме?

— Всем хватит! Восемь штучек, как огурчики!

— Ваше счастье, что ни одной не истратили.

— Специально для тебя припас… Ну, давай, что ли, потолкуем. Как звать тебя, раб Божий?

«Замечательный диалог. Но рука у него постепенно устает, так что продолжим».

— Старший инспектор МУРа майор Томин.

— У Бога майоров нету, — с издевкой усмехнулся Багров. — Имя говори.

— Александр.

— Александр, значит… И что же такого пришел ты мне сказать, раб Божий Александр? Какое заветное слово?

Туманный световой шнур протянулся сверху и уперся в стену рядом с Багровым, расплывшись серым пятном. Это луна краем заглянула в окно под коньком крыши. Пятно будет постепенно перемещаться, примет прямоугольную форму и скоро высветит голову и плечи Багрова… который пока готов глумливо выслушать «заветное слово».

— Не к тому я Багрову шел с этим словом, — Томин уныло понурился… чтобы осмотреть пол возле себя; справа вырисовывалось что-то угловатое, зато слева было удобное пустое местечко.

— Ты считал, я сопливенький! — упивался Багров властью оружия.

— Да нет, всем известно, что Багровы лихих кровей. Я считал, Михаил Багров — мужик с крутыми заносами и запутался в своей жизни, дальше некуда. Не помешает ему человеческий разговор. А выходит, человеческий разговор вам без надобности. Зачем было меня впускать?

— Зачем?.. — он уже как-то подзабыл и, ища объяснения, напал на гениальную идею: — А вот пальну сейчас — еще одна пушка моя. С двумя-то я всех порешу, сколько ни сбегись!

«Недурно… Впрочем, он пьяноват, да и луна слишком уж круглая».

— Значит, полагаете, я пришел сглупа?

— Ясно, сглупа. Те вон, — кивнул Багров на дверь, — поди, не сунулись!

— Ошибаетесь, Багров.