|
Он тяжело дышал, затравленно озираясь в попытке понять, где оказался. Комната осталась такой же, какой он ее запомнил, ложась спать. За окном уже светало. Владимир бегло оглядел себя и свою одежду. Он судорожно пытался понять – привиделось ли ему ночное явление повелителя озера или же он действительно стал его свидетелем, пусть и погруженный в сомнамбулический транс. Но нет – на Корсакове была привычная пижама. Аккуратно сложенная уличная одежда висела на спинке стула, а ботинки стояли у дверей.
Владимир собрался с силами, зажмурился, сделал последний глубокий вдох и задержал дыхание. Спустя несколько секунд он открыл глаза и выдохнул, уже абсолютно спокойный. На его лице даже мелькнула авантюрная усмешка. – Ничего себе, – пробормотал Корсаков себе под нос. – Ты решил таким образом меня поприветствовать? Не беспокойся, где бы ты ни прятался – я тебя найду… От раздумий его оторвал стук в дверь. – Войдите! На пороге возник камердинер, и по его лицу Владимир понял, что случилось что-то непредвиденное. – Владимир Николаевич, нужно ваше присутствие, – нервно обратился к нему Федор. – Я не хочу преждевременно обращаться к хозяйке, но… Лучше посмотрите своими глазами. *** На грязи у берега озера явственно отпечатались глубокие следы, несомненно оставленные тяжелыми ботинками большого размера. – Очевидно, водолазными, – закончил мысль вслух Корсаков и повернулся к леснику, который стоял рядом. – Значит, говоришь, вчера ты не пил? – Вот вам крест, барин! – начертал в воздухе распятие бледный, как простыня лесник. – Вышел я, значит, засветло. Воды из озера набрать. Только подошел – слышу плеск, будто щука здоровая или сом бьется. Я застыл, стал быть. Осматриваюсь. И вижу, как из пучины поднимается эдакая страховидла! Я уж было подумал, что все, пришел мой черед. Водяной утащил барина, теперь за меня примется. А это чудище все бредет и бредет к берегу. Присматриваюсь – ба, дак это ж не водяной, а тот костюм диковинный, в котором барин в озеро полез. Токмо тот ить новый был, сверкал, стал быть. А это весь опутан водорослями какими-то, грязный, а шлем на голове весь во вмятинах. И стекляшка, вместо лица которая, стал быть, вся треснутая. Выползает он, значит, на берег – и бредет себе, медленно. Костюм не снимает, по сторонам не озирается. Будто, видно ему все, в темноте и через стекляшку. Я уж побоялся за ним идти-то, бросился Федора будить. – А Федор бросился будить меня, – кивнул Владимир. Он прошелся вдоль цепочки следов, пока те не исчезли в лесу. – Скажите, я ошибаюсь или наш таинственный ныряльщик направился в сторону дома? *** – Благодарю вас за проявленное внимание и затраченное время, Владимир Николаевич, но ваши услуги, похоже, не понадобились, – Наталья Коростылева явственно пребывала в состоянии почти маниакального возбуждения. – Как видите, Коля нашелся. Владимир видел – и то, что он видел, его нервировало. Николай Александрович лежал на кровати, имея крайне болезненный и изможденный вид. Редкие сальные волосы с проседью, несвойственные двадцатипятилетним мужчинам, падали на лицо. Кожа выглядела излишне бледной, чуть ли не прозрачной. Николай смотрел невидящим взглядом куда-то в сторону занавешенного окна, словно не замечая стоящего на пороге Корсакова. – Простите, сударыня, но я не считаю, что моя работа здесь завершена, – решительно сказал Владимир. – Что? – удивленно захлопала ресницами Наталья. – А, вы, наверное, про деньги! Обратитесь к Федору, он компенсирует ваши расходы и время… – Я не про деньги, – отрезал Владимир. |
