Завгородняя, кажется, поняла, что я вызвал ее для серьезного разговора.

– Там, видите ли, Андрей Викторович, очень запутанная история. У меня в Красноармейском районе есть один воздыхатель… («А где у тебя их нет, Светик?» – подумал я)…опер из убойного отдела. Раньше в Дворцовом районе работал. Позавчера я с ним встречалась. Мы поужинали в кафе, и он, клюнувши водочки, намекнул, что есть чистой воды эксклюзив. Я, разумеется, сразу заинтересовалась: что такое? А есть, говорит, трупик у нас очень интересный… Сенсационный трупик. А я: «Ой, Гоша, расскажи». Но он все намеками, намеками… Напустил туману, чтобы заинтриговать.

– А конкретное что то сказал?

– Почти ничего. Сказал только, что в начале сентября в шестнадцатиэтажном доме по проспекту Рационализаторов обнаружили труп молодой женщины… наркоманки.

А убита она зверски – вся ножом истыкана, спина разворочена – аж ребра врастопырку… жуть!

– Ребра врастопырку? – спросил я. Это определенно что то мне напоминало, но что именно, я сразу сообразить не смог.

– Так он сказал. А еще он сказал, что дело приказом из ГУВД засекретили… Но мне он мог бы дать информацию. По принципу «дашь на дашь». Вы меня понимаете?

– Понимаю, – ответил я. Чего же не понять? Любой нормальный мужик, посмотрев на Свету, испытывает строго определенные эмоции… Я задумался. Я думал: «Что же могут означать слова „ребра врастопырку“. Что значит – дело засекречено приказом из ГУВД?»

– Ну так что мне делать? – спросила, нарушив тишину, Завгородняя.

– Проверять надо это все, – ответил я. – Собирать дополнительную информацию. Дело то может оказаться более чем серьезным, Света.

Завгородняя ушла, а я задумался: распотрошенная спина и ребра врастопырку…

Это определенно что то мне напоминает.

Где– то я уже об этом слышал или читал. Вот только где?

***

Домой в тот вечер я вернулся поздно. На улице шел дождь, ветер рвал листья, и желтый мокрый вальсочек канителился в свете фонаря над блестящим асфальтом. Весь день у меня из головы не выходила история про убитую женщину из засекреченного дела…

Но сосредоточиться на этой теме я не мог – весь день не давали покоя какие то мелкие текущие дела, шли посетители, градом сыпались телефонные звонки. А часов с пяти вечера все говорили только про атаку на башни всемирного торгового центра и смотрели CNN.

Повзло сказал:

– Ну все, Шеф, больше тебе твой арабский не понадобится.

– Почему? – спросил я.

– А потому, что скоро арабский мир просто перестанет существовать, – ответил Коля оптимистично.

Соболин заметил, что американцы, мол, сами беду накаркали – очень уж любили фильмы катастроф смотреть… Мудрец, понимаешь.

Я приехал домой поздно, включил кофеварку и заглянул в холодильник. Чуда не произошло – в нежно светящемся чреве было трагически пусто… «А чего ты, собственно, ждал? Что кто то вместо тебя купит и принесет продукты?… Э, нет. Чудес не бывает, и добрые домовые давно перевелись», – я с укоризной посмотрел на полку, на нэцке, изображающую Дзаошеня. Дзаошень по японским представлениям – хранитель домашнего очага… «Что же ты, хранитель очага, жранинки не прикупил?»

Дзаошень молчал, держал в руке табличку, на которую записывают нужды и пожелания. Я, конечно, о своих нуждах умолчал… какие же могут быть теперь претензии к хранителю очага? Никаких. Нет у меня никаких претензий к маленькому мифическому существу. Пусть живет в своем уютном мифе…

Я закрыл дверь холодильника, дал легкого щелбанчика в костяной лоб Дзаошеня… и тут вспомнил! Я вспомнил, откуда я знаю про «ребра врастопырку».