Изменить размер шрифта - +

– Очень похож. Один и тот же человек, только без усов, и прическа другая, – рассмотрев обе фотографии, констатировал я.

– И фамилия другая, – добавил болгарин. – Будем разбираться.

Я продолжал разглядывать снимки, а болгарин листал свою записную книжку.

– Если вам интересно, вчера из России прибыл адвокат. – Он положил передо мной открытую записную книжку. – Вот, читайте…

«Печерникова Валентина Андреевна, – вслух прочитал я запись, – сотовый телефон номер…» Все, как говорится, срослось. Бывший судья Печерникова – один из адвокатов, защищающих Удальцова и его подельников. Значит, так называемый «Петров» – из банды Удаленького. То есть они с напарником действительно ликвидировали мужика, думая, что тот – Гусаров.

…Мои беседы с Гусаровым приобрели затяжной характер. Впрочем, он показался мне неплохим парнем и хорошим собеседником. Много знал, много видел, но про Афган рассказывать не желал ничего. Вообще, в этом человеке было много всякого намешано. И хорошего, и плохого. Наверное, как у всех нас.

– Послушай, Володя, ты же наш человек, – настойчиво продолжал я «капать ему на мозги». – Представь себе, что Удаленького отпустят. Он тут же сколотит новую банду, и все вернется на круги своя: избиения, трупы, отрезанные пальцы… Ведь ты же сам говорил, что у него «крыша съехала», что он уже не сможет никогда остановиться.

– Да, жаден Удальцов до одури. – Гусаров вздохнул. – Патологически жаден. И весь его «комсомольский коллектив» такой же.

Старые куртки снимали с несчастных, ботинки рваные… Конечно, не остановится. У него самый любимый фильм – «Однажды в Америке». Ну и все, что про японскую мафию.

– Вот я и говорю: надо этого «комсомольца» упаковать. Может, он станет наконец одним из тех немногих, кого реально посадят за организацию банды. Ты, конечно, в курсе, что большинство бандитских уголовных дел рассыпаются в судах. Никак нельзя допустить, чтобы Удаленький вышел. Он потом над слабостью твоей, Володя, смеяться будет. Ты же сильный мужик!

– Ладно тебе, Жора. Не агитируй меня за Советскую власть. Да и власть нынче больше бандитская… – Я видел по глазам Гусарова, как трудно ему принять окончательное решение. – Куда ни кинь – везде клин.

 

 

***

 

Весь день мы просидели в номере, не показываясь, – нас могли выследить. Нас – потому что Леха, кажется, меня запомнил.

Все мои аргументы были исчерпаны. Ситуация зашла в тупик. Надо было что то предпринимать. Но что?

Вечером Гусаров вдруг предложил мне сразиться в бильярд. И я уловил ход его мысли: игра – это вроде как не ты решаешь, а за тебя судьба решает… Как кость выпадет: шестерка или единица. В бильярде, правда, необходимо мастерство ударов. Но все равно – игра.

– Так что, Зудинцев, договорились? – Гусаров брусочком мела потер кончик кия и тыльную сторону ладони. – Если выигрываешь ты, я лечу в Питер. И будь, что будет. Если я – извини. Полетишь без меня!

– Согласен, Володя. – Я взял другой кий, провел рукой по его лакированной поверхности. – Сто лет не играл в бильярд.

Попробую. Даешь слово офицера, что будешь в суде? А, Гусаров?

– Слово офицера! Кто разбивает? Бросай монетку!

Разбивать пирамиду выпало мне. Начало партии было удачным – сразу два шара залетели в лузы. Потом я «киксанул», но подставки, к счастью, не сделал. Гусаров точными ударами забил в лузы двух «свояков» подряд, потом промазал… Играли осторожно и долго. Никому из нас проигрывать не хотелось.

Быстрый переход