Часов в десять, — сказал Ромка.

Так в десять часов я у Захаровны была, у той, что дает мне молоко и творог со сметаной. Я и себе, и Вере Александровне взяла. Не верите, можете сами у Захаровны спросить. Там, кроме меня с ней, и еще люди были.

Да не волнуйтесь вы так, — Анна обняла домработницу за плечи и притянула ее к себе. — Он же не знает, какая вы хорошая, а я бы вам поверила, даже если бы вы ни к какой Захаровне не ходили.

Юный сыщик недоверчиво покачал головой.

А кто же тогда бросил на дорогу игрушку?

И подрубил клен?

Мальчишки, конечно, — сказала Алевтина Васильевна. — Недавно они в электричку камнями кидались, а до этого все фонари на Звездной побили. От них всего можно ожидать.

А как же ваша пуговица? Откуда она там взялась?

Таких пуговиц полно, приглядись к женским платьям, сам увидишь, — сказала девушка.

Ромка исподлобья взглянул на нее, потом на Алевтину Васильевну.

Тогда извините меня, пожалуйста.

Ничего, ты же хотел, как лучше. Идем, я тебя домой отвезу, сыщик. — Анна взяла его за руку и свела вниз к своей машине. — Забирайся.

Ты можешь подвезти меня к станции, а от туда я и сам доберусь, не хочется доставлять тебе лишние хлопоты, — проговорил Ромка, но Анна довезла его до самой Медовки, и он оказался дома гораздо раньше своих друзей.

А они привезли Ромке огромную розовую сахарную вату, которую он очень любил, и воздушный шарик. Но еще большей радостью для него было узнать, что Артем расстался со своими родственниками и окончательно вернулся к ним.

Ромка выслушал их восторженный рассказ о фокусниках, клоунах, дрессированных львах и тиграх, а потом не смог не сознаться в своем поступке.

— Ты, Лешк, можешь радоваться, Алевтина Васильевна ни в чем не виновата, — сказал он и коротко поведал о новой поездке в Николаевку.

Сестра, выслушав его, и в самом деле обрадовалась.

Как хорошо, что все кончилось и наши новые знакомые вне подозрений. А у мальчишек этих или совесть проснется, или они, в конце концов, попадутся и получат по заслугам.

Хорошо бы, — вздохнул Ромка. — Не люблю, когда дело не доведено до конца.

Но если сами потерпевшие ни о чем не беспокоятся, то чего ты так волнуешься? — сказал Артем. — Захотят — обратятся в милицию. Ты к чему стремился? Полетать на монгольфьере?

Стае тебе это обещал? Обещал. Вот и радуйся.

А я и радуюсь.

Ромка позвонил Стасу утром и с замиранием сердца спросил:

Ты привезешь монгольфьер? Не забудешь?

Не забуду. Подъезжай часикам к шести, — ответил молодой человек.

Погоревав, что до вечера еще долго ждать, Ромка нашел себе занятие. Он вспомнил, что у Ведерниковых недавно шел ремонт, выпросил у них разноцветную краску и принялся расписывать штаб-квартиру. Вскоре на обращенной к дому стене сарая появился красно-желто-зеленый монгольфьер, летящий на фоне синего неба. Для пущей красоты Ромка смешал краски и пририсовал сверху ярко-оранжевое солнце.

Привлеченная острым запахом краски, из дома вышла Нина Сергеевна. Ромка думал, что она станет его ругать за самодеятельность, но Нина Сергеевна сказала:

— А что, красиво. Я давно собиралась покрасить сарай, молодец, что сделал это.

Друзья тоже одобрили Ромкину работу. А сам художник, закончив роспись стены, то и дело смотрел на часы и считал минуты до исполнения своей заветной мечты.

А время между тем перевалило за послеобеденное, а потом пришла долгожданная пора ехать в Николаевку.

Несмотря на больную ногу, Ромка резво выпрыгнул из вагона электрички и устремился вперед так быстро, что друзья едва за ним поспевали.