Припомнив, что в угол кладовки она бросила пакет с грязным кошкиным глиняным горшком, Лешка заглянула туда. К счастью, он с тех пор там так и валялся. Она брезгливо извлекла горшок из пакета и, поставив его в раковину, пустила на него струю горячей воды. Пусть сначала отмокнет.

Прилипшие к краям горшка слои каши и грязь отошли довольно быстро. Лешка вымыла горшок с мылом и, повертев его в руках, решила, что не мешало бы проделать в его дне дырочку, как и положено в нормальном цветочном горшке. Пожалуй, она сама с этим справится.

Девочка поискала в верхнем ящике стоящей в прихожей тумбочки большое шило, но не нашла. Наверное, его забрал Ромка, а взятые зачем-нибудь вещи он редко возвращал на место. Тогда она направилась в кухню, достала из ящика стола нож с узким острым лезвием и стала ковырять им дно горшка. Глина поддавалась ковырянию очень трудно, а потом и вовсе нож уперся во что-то твердое.

— Ты что делаешь? — вдруг раздался над ее ухом громовой голос.

— Ох! — Лешка резко вздрогнула, горшок с грохотом выпал у нее из рук. Грохот, в свою очередь, переполошил Дика. Пес громко тявкнул и отскочил в сторону, а Попка с тревогой крикнул: «Ой-ой, Омочка, Пусик мой!» — и затрезвонил, как телефон.

Сколько раз она отчитывала брата за эту его противную привычку незаметно подкрадываться сзади и пугать человека, но все бесполезно — он не унимался. Хотя, если честно, она и сама иногда поступала так же, в отместку. А Ромка даже маму пугал, и Олег Викторович частенько вздрагивал от диких воплей сына и показывал ему после этого огромный кулак.

— Балда несчастная! Что ты наделал! Хотела цветок посадить, лилию королевскую, а теперь где другой горшок брать? — с досадой воскликнула Лешка, наклоняясь, чтобы собрать с пола черепки. Но черепков на полу почему-то не видно. На линолеуме валялись не куски горшка, а меленькие кусочки глины, сам же горшок лежал целехонький и там, где глина от него отвалилась, слегка поблескивал.

— А что это у тебя за горшок такой странный? — не обращая внимания на ругань сестры, поинтересовался Ромка.

— Кошкин, — пояснила Лешка. — Мне его жалко было на помойку выбрасывать, я подумала, что горшок из такой грубой глины хорошо станет на балконе с большой лилией смотреться. Или с кактусом на окне: у меня его отросток давно лежит. А ты всегда мне все портишь.

— Погоди, погоди!

Ромка схватил горшок и забегал с ним по комнате, затем извлек из ящика письменного стола свой металлоискатель и поводил медной петлей по бывшей кошкиной посуде. Лешке стало тоже интересно, она подошла к брату поближе и приложила ухо к одному из его наушников. И замерла, ухватившись рукой за его плечо, потому что услышала, как Ромкин прибор, сменив тон, запищал совсем по-другому.

— Лешка, давай скорее отколупывать глину. Только аккуратно, — почему-то взволновался Ромка и страшно засуетился, ища предметы для колупания.

Возиться с горшком пришлось долго. Пробовали и ножичком, и отверткой, и даже пилкой для ногтей. Сначала показался желто-красный бок, потом блеснуло что-то совсем красное и прозрачное. Они с Лешкой так увлеклись, что не обратили внимание на то, как в доме появились родители и Эля с Викой. И теперь вздрогнули оба разом, хотя Эля спросила не так уж и громко:

— Что это вы делаете?

— Глину отколупываем, — ответил Ромка. — Ты хотела этот горшок на помойку выбросить, а Лешка решила в него цветок посадить. А горшок не простой, он заколдованный. — Ромка взглянул на Вику и спросил — А почему ты без своих рубинов?

— Они к этому костюму не подходят, — ответила Вика.

На ней было темное платье с закрытой шеей и кружевами, на нем ожерелье с красными камнями и вправду бы не смотрелось.