За этими рассуждениями я проголодалась и решила посмотреть, что творится внизу. Аккуратно собрав бумаги, я спрятала их под матрас, надеясь, что и на этот раз с ними ничего не случится, а крест сунула в декольте, благо он небольшой, и вышла из комнаты, сожалея, что дверь запирается только на обычный замок, а не на амбарный.

Обед внизу был в самом разгаре, странно, что меня никто не позвал. Подивившись этому, я села на свое место и развернула салфетку.

— А мы думали, что вы в библиотеке, — улыбаясь, произнес Пурикордов. — Иннокентий Мефодьевич сказал, что вы интересовались новинками. Нашли что-нибудь?

— Да так, несколько английских романов, — неопределенно ответила я. — Еще не знаю, стоящие ли или опять зря потраченное время?

— Нельзя пренебрегать едой ради чтения, — заметил Воронов, увлеченно расправляясь с куском телятины. — Это вредно для цвета лица, что совершенно не подходит молодым дамам.

Гиперборейский перешептывался с Перловой, а она болезненно морщилась, держась за голову. Воронова ковыряла вилкой кусочек рыбы и одобрительно посматривала на мужа. Ольги не было.

— Вы ешьте, ешьте на здоровье, — пододвинула мне блюдо с печеной картошкой Косарева. — Убивца поймали, все налаживается, я же говорила. Вот и общество со мной согласное. И слава Богу.

— Спасибо за заботу, Елена Глебовна, — ответила я резко, — но я уже говорила вам, что вы зря нападаете на Тимофея. Он не убивал никого.

— Полиции лучше знать, кто убивал, а кто нет. Это их прямая обязанность, — поджала она губы. — А вы, вероятно, считаете себя умнее их.

— Очень интересно вы рассуждаете, Аполлинария Лазаревна, — отложил салфетку Пурикордов. — Откуда вам так доподлинно известно, что Тимофей не убийца? Вы видели настоящего убийцу? Или…

— Оставьте ваши намеки, любезный Александр Григорьевич, — резко остановила я скрипача. — Никакого убийцы я не видела и кто он — не знаю, но предполагаю лишь одно: не будет простой человек в господские отношения влезать. Незачем ему, да и резона никакого не имеется.

— Слушайте, Полина, да вы совсем не разночинка! — засмеялся Карпухин. — Голубая кровь, белая косточка. Одним словом, институтка, благородная девица, бланманже.

— Для нас всех лучше было бы знать, что полиция уже нашла убийцу, — сказал Воронов, отпив из бокала глоток мадеры. — Иначе ведь получается, что преступник один из нас. А это неприятно и опасно.

— Боязно, — поддакнула его жена. — Не знаешь, право, как себя вести и что говорить.

— Нет, я не понимаю, — вступил Гиперборейский. — Если вы считаете, что убийца один из нас, сидящих за столом, что ж вы тут сидите? Или вы сама убийца? И тогда нам всем следует опасаться! Кто знает, кому предначертано быть следующим?

И он запел противным фальцетом: «Сегодня ты, а завтра я!..»

— Фердинант, уймись, — одернула его Перлова и добавила: — не забывайте, за столом отсутствует Ольга. Да и Анфиса на кухне, если уж брать всех скопом.

— Анфиса ни причем, — возразил Карпухин, — она плебейка. А убийца — один из нас, из благородных, по суждению Аполлинарии Лазаревны.

— Тогда для душевного спокойствия, определим на время, что Ольга Иловайская убила отца, любовника и мачеху, и будем продолжать наслаждаться едой, — Пурикордов засунул салфетку за ворот и приступил к супу.