И — тишина. В лице — ни кровинки… Глаза… Испарина на лбу… Пальчики, пальчики задрожали. «Когда ты, фельдшер-литератор, вводил героин в вену Лепешкина, пальчики не дрожали?» — подумал я. А потом произнес это вслух.

— Нет, — тихо сказал убийца, — не дрожали.

Я на убийцу не смотрел. Я смотрел в окно. За окном летели листья, и воздух был прозрачен. А убийца продолжал свой нескончаемый рассказ:

— Я никому не хотел зла. Понимаете, никому! Я хотел справедливости! Я хотел помочь. Вам хотел помочь, Андрей. Я ваш поклонник, фанат. Я даже хотел организовать фан-клуб «Обнорский — FOREVER»… Мне для себя ничего не надо. И я очень обрадовался, когда узнал, что будет сниматься фильм. И что мой брат будет работать на этом фильме. Я мечтал сняться в этом фильме. На втором плане, в эпизоде, в массовке. А потом я узнал, что вас… Вас!.. Будет играть этот слащавый урод Беркутов! Я сразу понял, что это беда, что это катастрофа. Что фильм будет испорчен. А брат сказал, что так решил режиссер. Бесповоротно. Но я все равно никому не хотел зла. Я просто хотел помочь… Начались съемки. Я почти каждый день расспрашивал брата о съемках, актерах, о вас и об Агентстве. Я понял, что все плохо. Совсем все плохо. Никуда не годится. Актеры — дрянь. Оператор — дерьмо. Старый мудак Худокормов неправильно понимает образ Обнорского… Вообще ничего не понимает. Брат тоже говорил, что Худокормов ничего не понимает, а оператор совсем говно… И — люди в Агентстве! Очень странные люди. Все бегают, суетятся, интригуют, пьянствуют… Я понял, что вы одиноки. Что вам трудно безмерно, а эти вокруг — им же не понять вас! А еще — Худокормов. Беркутов — актеришка! Оператор… Я просил брата, чтобы он устроил мне встречу с вами. Вы думаете, из-за автографа? Нет, Андрей Викторович, автограф не главное. Я хотел поговорить с вами, открыть вам глаза. На Худокормова, на Беркутова… И на вас самого, в конце концов. Вы же топчетесь на месте. Люди в Агентстве — чужие вам. С ними вы никуда не придете. Агентство, как Римская империя, движется к распаду. Неужели вы этого не видите?… Я хотел помочь. Я просто хотел помочь! Но совершенно не знал — как? А тут еще Худокормов! Да ему только агитки снимать. Смехопанорамы. Кавээны! Я понял, что обязан вмешаться. Никто другой этого не сделает. Я рассудил, что главное лицо в кино — режиссер. И именно в нем корень зла. Я понял, что нужно вывести из игры режиссера… И ему я не хотел зла, но он был помехой. Если бы пришел другой режиссер, то пришел бы и другой оператор, и, возможно, все переменилось бы… Я не хотел убивать Худокормова. Именно поэтому обмотал кусок трубы толстым слоем резины и изоленты. Фактически я сберег ему жизнь! Я его СПАС… Двадцать восьмого августа я был готов — я уже знал адрес Худокормова и приехал туда, дождался его. Для маскировки я ошмонал тело, забрал часы, деньги, телефон. Я пошел пешком к метро. По дороге выбросил телефон и «дубинку». А у метро «Приморская» купил водки и двинулся к Смоленке… Меня колотило. Я первый раз в жизни ограбил человека. Я хотел выпить… Я вообще-то не пью, но в тот вечер я хотел выпить и снять стресс. Утопить в реке улику — часы. Но — вот анекдот! — на берегу Смоленки меня ограбили. Двое каких-то шакалов. Наверное, от метро за мной шли… Впрочем, это не так уж важно. Важно то, что я сделал дело. Я думал, что я сделал дело. Но — я не сделал его как надо. Я пощадил этого мудака Худокормова, я ударил вполсилы. И уже через три дня, нет — через четыре, он снова пакостил в Агентстве. Он снова снимал мерзкую свою порнуху! Я был взбешен… А тут брат рассказал, что из Москвы прилетел пидорас Беркутов.