Бледная рука поднялась, нож сверкнул, и Клэр отпрянул. Он услышал свист, острое лезвие вспороло воздух в дюйме от его лица, упало с грохотом на ковер зелени. Шипение, треск, и Клэр инстинктивно закрыл глаза рукой, теплая кровь брызнула.

Существо бежало легкими шагами по камням, черепица падала на землю.

Клэр пытался подняться, зеленя жижа тянула его. Она пронесла его десять футов и с неохотой отпустила, его пиджак дымился, рана на предплечье зажила.

Фонарь над телом загорелся, Клэр поднялся на ноги и бросился в круг света, говоря себе, что собирается осмотреть тело в тусклом свете. Он ведь ничего нелогичного не ощущал, хотя во рту был вкус меди, сердце колотилось в груди. Это просто активность, а не нелогичный страх.

И дело было точно не в отступившей Коросте, что шипела, напоминая смех, вылетающий из пасти с острыми зубами.

Глава тридцать вторая

Ошибка провокации

Даже если удавалось найти экипаж, карета могла оказаться медленной.

Микал не хотел оставлять ее одну, хоть она была бы в безопасности в карете, пока он следил с крыш, она не получила даже пары мгновений одиночества, чтобы собраться с мыслями.

Глупо: Щит не был обществом, древнее братство учили быть скрытными. Но… это был Микал.

Его ладонь была на ее запястье, как якорь. Но она не использовала магию. Может, дело было в странной дрожи в ее ногах, исцеляющая магия проникла глубоко в мышцы, и его взгляд был встревоженным и рассеянным одновременно.

Она высвободила запястье, отодвинула в трясущейся карете разрезанный черный бархат и осмотрела красные следы на его торсе. Не следы когтей, но существо было быстрым, раз оставило столько ударов одним ножом. Острый нож и сильные удары.

Она задумалась на миг. Эмма ждала, но идея не формировалась полностью, а ушла в тени.

— Как интересно, — пробормотала она и устроилась ровно на сидении.

«Думаю, я не смогу теперь по-прежнему смотреть на кучеров».

Карету трясло, мужчина кричал на лошадей, сжимая поводья. Все затуманилось на миг перед глазами Эммы, она резко выдохнула, прогоняя слабость.

Она потеряла кровь, как и Микал. Щита было сложно убить, но если бы кучер успел распороть его, а не просто порезать, его имя попало бы в список ее поражений.

Она считала, что угроза будет больше. Или существо — хоть она придала ему плотность, она не была уверена, что это было — не посудило ее достаточно опасной, чтобы напасть серьезно.

Но она точно была против Главного.

Она, конечно, знала, какие Главные живут в Лондинии, но они такими не были. Насколько она знала.

Не все Главные на острове были ей известны. Но работа была местной. Волшебник не рискнул бы проводить такую Работу не в своей стране.

Даже если иностранный волшебник хотел такое попробовать, ему пришлось бы найти место, окруженное зачарованными камнями, и Великая Работа, если не разобьет те камни и не наделает шуму, будет прикована к границам. Нет, иностранец так не сделал бы. Если не был безумен. Она не могла упускать эту возможность. Но даже безумные Главные не стали бы творить такую Работу на чужой земле, принимая двойной риск побочных эффектов и поражения. Нелогичность такой Великой Работы можно было убрать и избежать границ камней, но был шанс того, что поток вернется, заполнит того, кто послал его, до краев и исказит. Щит мог выдержать немного избытка, но риск все равно пугал любого Главного.

Она так погрузилась в размышления, что чуть не упустила того, как Микал сжал ее запястье. Под кожей пробежало раздражение, и она обуздала его.

— Я в порядке.

— Я не сомневаюсь, — он был ужасно спокойным. — Я просто проверяю.