– Кстати, что с Рэйчел? – спросил Найджел.

– Она покинула страну, а Джин отослали домой, к родителям. В сложившихся обстоятельствах мы не смогли бы предъявить ей обвинение, поскольку она «помогла задержать пытавшегося бежать преступника». Не то чтобы у него был хоть один шанс улизнуть – и уж тем более когда его раздавило этой штукой. – В голосе Фена зазвучал металл.

Все посмотрели на него. Зачесав назад свои непослушные волосы, он внезапно показался старым и уставшим.

– Это прескверная история, и никому из нас она не пошла на пользу, – сказал он. – Никаких «Метроманий» больше не будет, и я последний, кто этому обрадуется.

Золотая мушка

Однако шестерых пассажиров, ехавших этим маршрутом на неделе с 19 по 26 октября 1940 года, это затруднение почти не затронуло: по разным причинам все они были слишком счастливы, чтобы беспокоиться о таких пустяках.

Николас, которого провожала на станции его блондинка, был доволен мелодраматичным завершением этого дела; кроме того, ему казалось, что оно расширило его представление о некоторых шекспировских персонажах. К примеру, Гонерилью должна играть молодая рыжеволосая женщина.

– Фен – чертовски умный малый, – ворчливо сообщил он блондинке после чрезвычайно долгого и детального обсуждения всей истории. – Хоть он и считает меня фашистом.

– А разве ты не фашист? – с непритворным удивлением спросила блондинка.

– Конечно же, нет. Я искренне поддерживаю эту войну и потому возвращаюсь в город.

– Что же ты там будешь делать?

– Найду военную работу. Не на фабрике, боже упаси, с этими отвратительными машинами и отвратительным джазом, по полдня кряду ревущим из механических приспособлений! Что-нибудь цивилизованное и полезное.

Подошел поезд. Он сел в купе первого класса и высунулся в окно.

«Неохота, с которой большинство поездов трогается с места, делает избыточность тщательно отрепетированных прощальных слов еще более утомительной», – рассуждал он про себя.

– Можешь не ждать, – сказал он блондинке, а та ответила:

– Я и не собиралась ждать – я еду с тобой. Посторонись-ка!

Она вошла в вагон, и Николас строго посмотрел на нее.

– Почему ты вдруг так решила? – спросил он.

– Рано или поздно я намерена выйти за тебя замуж, во исполнение того, о чем говорится в требнике в главе о святом таинстве брака. Прошу прощения за такую настойчивость, но ты мне и правда очень нравишься, а ты такой осел, что по своей инициативе никогда не женишься.

– Подумать только! – отозвался Николас. – Надо будет перечитать «Много шума из ничего»! С каждой минутой я все больше напоминаю Бенедикта.

Потом он улыбнулся и прибавил:

– А знаешь, думаю, мне это даже понравится.

Поезд двигался в сторону Лондона.

– До свидания, Оксфорд! – воскликнула Хелен, выглядывая из окна, когда поезд отходил от станции, и повернулась к Найджелу. – Знаешь, а мне жаль уезжать.

Найджел кивнул.

– Оксфорд – крайне утомительное место. Вся эта праздная, легкая, не скованная условностями жизнь – слишком суровое испытание для моей натуры. Всегда наступает момент, когда я начинаю ее ненавидеть. И тем не менее я никогда не мог устоять перед искушением туда вернуться.

Она взяла его за руку.

– Когда-нибудь мы возвратимся и исполним свой маленький реквием по тем, кого нет в живых.