— Но причина изменения маршрута патрулирования…

— Довольно, — сердито произнес судья Габриэль. — Пора переходить к опросу остальных свидетелей.

— Сволочь Омри, — пробормотал Ницан. — Ну погоди, ты даже не представляешь, какой я тебе припас сюрпризец…

В судебный зал вызвали виноторговца Балака. Он оказался невысоким мужчиной в скромном сером костюме. Балак держался уверенно и с достоинством. Некоторую напряженность выдавало лишь то, что свидетель явно старался не смотреть на подсудимого.

Судья Габриэль указал ему место у деревянного помоста в центре зала. Когда свидетель поднялся на квадратное возвышение, судья спросил:

— Ваше имя, звание, род занятий?

— Меня зовут Балак. Я торгую винами. Вернее, не торгую, а поставляю вина торговцам. Выступаю посредником между теми, кто делает вино и теми, кто им торгует.

— Где вы живете постоянно?

— В Ир-Лагаше, — ответил торговец. — Вообще-то, я впервые приехал в Тель-Рефаим — получил несколько заказов на вина из храма Анат-Яху. Раньше я с ними дела не имел. Вот, решил попробовать…

— Понятно. Господин Балак, встречались ли вы ранее с подсудимым?

Свидетель впервые взглянул на Ницана. Это был взгляд совершенно равнодушного человека.

— Нет, — ответил Балак. — Никогда раньше я не встречался с этим человеком.

— Хорошо. Тогда расскажите, что произошло пять дней назад в окрестностях храмового комплекса Анат-Яху.

Балак начал рассказывать. Его речь лилась неторопливо и гладко — видимо, он серьезно готовился к выступлению в суде. Содержание ее Ницан уже знал, поэтому не столько слушал, сколько внимательно следил за говорившим.

— …Незнакомец выхватил нож и с силой ударил господина Сивана в спину. Жрец упал, а убийца тут же убежал, — Балак замолчал.

— Вы узнали преступника? — спросил судья Габриэль.

— Да, ваша честь, — виноторговец повернулся к Ницану и сказал: — Это подсудимый. Я хорошо запомнил его лицо.

— Хорошо, — сказал судья бесстрастно. — Вы можете занять свое место в зале. Вызовите второго свидетеля.

Балак поклонился еще раз судье и неторопливо прошел к свободному месту в центре зала. Прежде чем сесть, он бросил короткий взгляд на подсудимого. Ницан готов был поклясться, что на его лице в тот момент обозначилась странная смесь чувств: сожаление пополам с торжеством.

Третий свидетель, поденщик Адуми, был высоченным широкоплечим парнем в типичном наряде южанина — короткой рыжей куртке и шароварах. Он шел сутулясь, тяжело ступая по прогибающимся доскам пола. Неуклюже поклонившись судье, свидетель поднялся на помост.

К этому человеку Ницан присматривался гораздо внимательнее, с каждой минутой убеждаясь в справедливости подозрения, зародившегося вчера под впечатлением прочитанных протоколов.

Отбарабанив свои показания монотонным, лишенным эмоций голосом, Адуми замолчал на мгновение, потом повернулся к Ницану, посмотрел на него тусклым взглядом и указал пальцем, сказав: — Вот этот человек ударил ножом преподобного Сивана.

В зале воцарилась напряженная тишина. Ницан понял, что настал тот самый решающий момент, которого он ждал. Он быстро нащупал холодный диск в кармане. Пальцы уловили слабую пульсацию зеркальца.

Ницан надеялся на то, что его движение осталось незамеченным.

— Ваша честь, — сказал он, обращаясь к судье. — Позвольте мне задать несколько вопросов свидетелю.

Судья выразительно пожал плечами, но промолчал. В зале воцарилась напряженная тишина, когда Ницан неторопливо вышел к прокурорской трибуне.