Да какая она ему подруга, — заступился за друга Ромка.

— Не знаю какая. Это его личное дело. Только с чего это вдруг старуха Шапокляк ни с того ни с сего приехала сюда и завела разговор о Жан-Жаке? Я же при этом присутствовала и сама все слышала. А Маргарита Павловна говорила, что они до этого лет сорок не виделись. И в ту же самую ночь у меня ее перстень пропал. Случайность ли это? Лично я в совпадения не верю.

Я же давно говорил, что надо ее обувь проверить, — воодушевился брат.

В первую очередь надо с ней поговорить. Где я записал ее номер телефона? Ага, вот здесь. — Александр Федорович взглянул на листок бумаги и сам позвонил старухе- т Евгения Семеновна? Здравствуйте. Это говорит Александр Федорович, племянник Маргариты Павловны. Нет-нет, с ней все в порядке. Она в гостях у родственников. Да что с вами? Плачет, — он обернулся к детям, — Пенсию украли? Как украли, когда?

Выслушав старушку и договорившись подъехать к ней на другой день утром, он объяснил ребятам, что на Евгению Семеновну напал в подъезде какой-то неизвестный грабитель, выхватил из рук сумку в которой находилась — вся ее пенсия, и был таков. Да и еще сказал, что если она заявит в милицию то он ее в другой раз просто убьет. Она и не заявила. Да и как его найдешь, если она никаких особых примет преступника не запомнила. А лица она не видела, потому что вор его чем-то прикрыл.

Грабеж в подъезде — обычное дело, — пожал плечами Артем. — Поэтому сейчас везде ставят домофоны.

Да, не повезло бабке, — констатировал Ромка и невозмутимо добавил: — «Когда дела идут хуже некуда, в самом ближайшем будущем они пойдут еще хуже». Так гласит следствие из второго закона Чизхолма.

Александр Федорович с грустью взглянул на мальчишку.

Ох, как бы мне этого не хотелось.

Вы не обращайте на него внимания, — Лешка показала брату кулак. — Он у нас с прибамбасами.

Да ничего, я к нему уже успел привыкнуть, — улыбнулся племянник.

Но Ромка не унимался.

А это мы тоже еще проверим, — пробурчал он. — Вы еще сами убедитесь, что я прав. Вернее, не я, а теория.

А ведь где-то у тети был снимок ее институтской труппы, — вспомнил Александр Федорович и достал старые фотоальбомы. — А ну, давайте посмотрим. — И достал старые фотоальбомы.

Некоторые из них Лешка уже видела, когда журналисты брали У Маргариты Павловны интервью. Снимки, содержащиеся в большинстве альбомов, отражали научную деятельность Петра Львовича: вот он на заседании кафедры, вот — на защите своей докторской диссертации, а вот это уже его аспирант защищает свою кандидатскую. А вот ему вручают какую-то премию, наверное, Государственную, о которой говорила Маргарита Павловна. А вот фотокарточки, где они вдвоем с мужем в смешных купальниках загорают на пляже в Сочи. Только лицо у Маргариты Павловны почти везде очень грустное. Было множество фотографий самого Александра Федоровича — от маленького беззубого Шурика с соской во рту до взрослого предпринимателя, ведущего совещание в одном из своих офисов.

— Ага, вот то, что я искал.

Александр Федорович достал из альбома довольно большой выцветший снимок, где часть девушек сидела на стульях, а остальные и несколько парней с каменными лицами стояли позади них, держась за спинки этих самых стульев. Почти все молодые люди были в вельветовых куртках с кокетками, а некоторые девушки в каких-то полупрозрачных пестрых платьях с высокими плечами.

Эти платья у них из крепдешина или креп-жоржета, я точно не помню названия, но у нашей бабушки такое тоже было, — сказала Лешка.

Ни имен, ни фамилий, — вздохнул племянник. — Как тут кого вычислишь? А тетка то моя, была симпатичной.