— Да, верно, верно… — Пилесер зябко потер руки. При этом послышалось мелодичное звяканье. Ницан удивленно посмотрел на бизнесмена, но увидев гирлянды браслетов, украшавших его руки, вспомнил, что семейство Шульги принадлежало к традиционалистам. Браслеты-обереги пустили во все стороны веселых солнечных зайчиков. Особенно крупным был золотой амулет, защищавший от лиллу.

Собравшись с мыслями, Пилесер Шульги заговорил:

— Так вот, насчет Цадока. Как уже было сказано, я не очень понял сказанное вами. При чем тут кубки из яшпаа и смерть моего отца? Каким образом с этим связан тот странный и глупый розыгрыш, вызвавший превращения саркофага? Словом, я решил — простите, господин Бар-Аба — что вы просто-напросто малость перебрали на радостях от быстрого завершения дела и решили вот так вот развлечься.

Ницан хмыкнул.

— Я же говорю — простите… Мне и сейчас непонятно, что привело вас к такому серьезному выводу. Но сейчас я уже не думаю о нем как о неудачной шутке.

— И на том спасибо, — сказал детектив. — Как я пришел к выводу — об этом вы сейчас услышите, я обещаю. И о некоторых малоприятных новостях — тоже. Но пока — давайте, все-таки, о секретаре.

— Да, Цадок. Так вот, после вашего звонка я был несколько раздражен. Когда пришел на работу, Цадок это заметил, спросил, что случилось. Я, разумеется, сказал ему. Он заинтересовался подробностями — что привело вас к такому странному выводу, какими уликами вы располагаете. Я ответил, что не знаю и знать не хочу, — он искоса бросил взгляд на непроницаемое лицо детектива. — Сказал, что у вас, похоже, что-то не в порядке с головой, возможно — на почве спиртного, потому что вас очень интересовал вопрос о винных кубках из яшпаа. И вот тут… Его реакция просто поразила меня! Он страшно побледнел, занервничал. Принялся молоть какую-то чепуху — дескать, кубки были приобретены по личному указанию моего отца, он тут ни при чем… что-то в этом роде. Я сначала не понял, потом сообразил: подобные покупки обычно осуществлялись Цадоком. Он ведь был у нас не только секретарем, но и кем-то вроде домоправителя — по желанию моего отца… — Пилесер прервал свой рассказ, поднялся, подошел к стеллажам с многочисленными папками. — Действительно, я проверил: кубки покупал именно Цадок. Вот счет, — он протянул сыщику листок бумаги. — Что же до указания господина Навузардана, то оно, насколько я понял, было устным.

— Интересно, — задумчиво сказал Ницан, просмотрев счет и отложив его в сторону. — Значит, в отличие от вас, секретарь ничуть не удивился тому, что я связал кубки со смертью Навузардана Шульги. Но зато испугался. Очень интересно. Что же последовало дальше?

— Дальше он принялся меня убеждать, что необходимо запретить вам заниматься расследованием, что вы — еще раз простите, но это его слова, — самый обыкновенный авантюрист, желающий выкачать побольше денег. Он чуть ли не совал мне в руки телеком, чтобы я позвонил нашему адвокату и дал ему соответствующие указания! И это когда я и так не собирался вам поручать никакого расследования, — Пилесер Шульги подошел к сыщику и посмотрел на него сверху вниз. — При всем том, как вы сами понимаете, он действительно не удивился связи между кубками и смертью отца. Мало того: он зачем-то приплел сюда и перстень с трансформационным заклинанием.

— Минутку! — Ницан поднял руку. — Вот это уже интересно.