| Бог знает, до чего могло бы дойти, но выход нашел хитрый президент французской республики Феликс Фор. В 1897 году, то бишь на следующий год после обнаружения гробницы Мины, он посетил Александрийский улус с дружественным визитом. Александрия и Париж на ту пору договаривались о сотрудничестве в области создания летательных машин тяжелее воздуха, ордусские материальные ресурсы и отточенная веками культура производства тут были как нельзя кстати, а к Франции Александрийский улус все ж таки самый близкий. Поскольку идея завоевания воздушного океана в конце прошлого века буквально-таки владела умами, установлению задушевных отношений президента Фора и князя Сосипатра придавалось очень большое значение, и сам приезд рассматривался событием чрезвычайным – и в знак дружбы и доверия французский президент подарил Ордуси мумию Мины купно с ее саркофагами. Князь Сосипатр сей заморский презент принял, отдарившись со свойственной ордусянам широтою натуры церковью Покрова-на-Нерли (благо ее все едино с места не стронуть); британцам, не решившимся, коль в число претендентов на мумию попала вдобавок Ордусь, упрямствовать долее, князь даровал, дабы не остались внакладе, одну из мраморных колонн крымского Херсонеса, величаво торчащих над морем еще со времен еллинской колонизации, – на берегу, слава те Господи, стоят, а британцы от воды далеко пешком ходить спокон веку побаиваются, вот и пусть им приятно будет, – и вскорости совместная работа по созданию летучей первомахины закипела. Уже через три года четырехвинтовой гигант “Илья де Муром”, веяниями могучих моторов сдувая с мужчин шляпы и рыком оных заглушая радостные клики многотысячной толпы, поднялся в синее небо и без сучка без задоринки совершил пробный перелет из Массандры в Шампань. С высоты летунам хорошо видно было, как в Херсонесе кругом колонны, все тужась ее выковырять половчей, копошатся великобританцы; на пролете им помахали с высоты семидесяти шагов< У X. вал Зайчика здесь сказано “бу”. Китайский метрический бу – дословно «шаг», равен в настоящее время 1, 6 м. Не следует думать, однако, что у китайцев столь длинные ноги и столь размашистая походка – просто спокон веку они считали за один шаг перемещение обеих ног, то есть два наших шага. > и оставили трудиться далее. Мина к тому времени был уж в Ордуси. Не решившись доверить столь ценный предмет изменчивой и коварной морской стихии, Гора Хвата со всеми его ближними и дальними саркофагами перевезли к месту назначения поездом, по железным дорогам, в тяжелогрузном опечатанном вагоне; сперва по британским владениям через Каир, Александрию Египетскую и Газу, к границе; а потом на Иерусалимский улус – и дальше через Тебриз и Бакы в русские земли. Местом последнего упокоения Мины князь Сосипатр установил Мосыкэ: уютный, несуетный – что называется, патриархальный – княжий городок, живописно раскинувшийся средь раздольных равнин, подходил для сего предназначения куда более, чем строгая, деловая, торопливая Александрия, и без того заполненная храмами самых разных конфессий. Специально для египетского изначальника в одном из укромных переулков близ старой – и милой, как все старое, – улицы Орбат, как раз назади громадного дворца Мидэ< Мидэ, или Мидэ-гун. букв.: “Дворец Сокровенной (т. с. Скрытой от посторонних глаз, тайной) добродетели”. Насколько можно судить по различным упоминаниям в текстах X. ван Зайчика, здесь, вдали от столичной суеты, располагалось одно из подразделений Палаты Церемоний, ведавшее сношениями ордусских конфессий с иностранными епархиями. >, был выстроен небольшой, но величавый, строгий храм в виде египетской пирамиды – не гладкостенной, вроде тех, коими вот уж тысячи лет пользуются Хуфу, Хафра или Менкаура, а такой, как в истинной раннеегипетской древности: ступенчатой, вроде как у Джосера; над вратами, ведшими в сокровенную глубину храма, золотом было начертано: “МИНА”. |
