Бобков пишет, что подобные эксцессы всегда надо предавать огласке, чтобы они больше никогда не повторялись. Рашидов поступил иначе: он не стал выносить этот инцидент на суд общественности (кстати, посоветовавшись с Москвой), однако сделал все от него зависящее, чтобы подобное больше не случилось. И ведь не случилось: столкновений на национальной почве в Узбекистане при Рашидове (а он после этого руководил республикой еще 14 лет) больше не было. И Узбекистан, населенный более 100 нациями и народностями, считался одним из самых спокойных регионов страны. Там не было ни диссидентов, ни оголтелых националистов, коих в других советских республиках было хоть отбавляй. Взять, к примеру, такую республику, как Армения.

Среди закавказских республик (вместе с Грузией) ее высшая элита была наиболее сепаратистки настроена, это. нашло свое отражение даже в ее гербе: на нем, помимо обязательных серпа и молота, было изображение Большого и Малого Арарата, которые находились на территории другого государства — в Турции (Арарат только виден с территории Армении). Сами турки называли подобное изображение (кстати, единственное среди советских гербов) «символической экспансией». Однако на все упреки по этому поводу армяне отвечали весьма оригинально: дескать, у самих турок на их гербе изображен полумесяц, хотя Луна тоже не является турецкой территорией.

Камнем преткновения для Армении всегда был Нагорный Карабах. До провозглашения Советской власти эта территория принадлежала Армении, поэтому большинство жителей там составляли армяне. Однако в самом начале 1920-х Москва приняла решение передать ее Азербайджану. Сделано это было под влиянием большой политики: Азербайджан тогда стал центром распространения советского влияния в Закавказье, поэтому голос бакинского руководства, возглавлявшего важный в экономическом и геополитическом отношении регион, для Москвы значил больше, чем разрозненные голоса армянских коммунистов, представлявших слабую партию крестьянской страны. Однако в последующим именно эта проблема превратится в «бомбу с замедленным действием». В 1965 году эта бомба рванула впервые: именно тогда в Армении состоялись массовые митинги с требованиями воссоединения Нагорного Карабаха с этой республикой. Тогда же произошли первые столкновения между армянами и азербайджанцами, которые пытались предотвратить милиция и армия.

Видимо, опасаясь роста национализма, Москва постоянно шла на поводу у армянской элиты, позволяя ей то, что в других советских республиках обычно не поощрялось. Например, именно Армении дозволялось иметь в качестве вторых секретарей ЦК («глаза и уши Москвы») не варягов, а собственные кадры — из армян. То же самое касалось и председателей КГБ — они тоже были местные: в 1954–1972 годах (почти 20 лет!) это был Г. Бадамянц, в 1978–1988 (10 лет) — М. Юзбашян. Отметим, что рекорд Бадамянца побил только один человек, причем тоже кавказец — грузин А. Инаури, который просидел в кресле шефа КГБ Грузии 34 (!) года (1954–1988). Отметим, что эти закавказские республики были единственными в этом роде: в других шефы КГБ менялись достаточно часто — два-три раза в десятилетие. В том же Узбекистане за период с 1960 по 1977 год сменилось 5 главных чекистов, причем все они были пришлые и среди них не было ни одного узбека. В большинстве других республик все было совершенно иначе. Чтобы не быть голословным, обращусь к статистике.

Про Армению и Грузию мы уже знаем: в первой из трех председателей двое были армянами, во второй — председателем на протяжении почти 35 лет был один человек и он был грузином. В Азербайджане не местных обязательно сменяли местные, в результате чего за почти 20 лет (1967–1984) в должности главных чекистов побывали двое азербайджанцев.